Итак,  водохранилище  было  затоплено  по  плану.  Первого   мая  1933  года  пароход  «Софья»  прошел  по  Днепровскому  шлюзу.  На  его  борту  находились  руководители  Днепростроя   А.В.  Винтер,  Б.Е.  Веденеев,  начальник  шлюза  Н.Г.  Третьяков,  инженеры  и  рабочие,  представители  общесвенности  и  печати.  Мы  были  свидетелями  того,  как  открывалась  новая  страница  в  истории  нашей  родины.  Открылась  сквозная  навигация  через  участок  днепровских  порогов.  Осуществилась  мечта  передовых  инженеров  нескольких  поколений,  родившаяся  еще  во  времена  Петра  Первого.  Жизнь  посмеялась  над  теми,  кто  идею  строительства  Днепровской  ГЭС  называл  «величайшей  выдумкой».  А  таких  было  немало.

                    В  отделе  кадров  был  организован  сектор  подготовки  кадров  во  главе  с  И.М.  Левченко.   Сюда  были  влиты  школа  ФЗУ,  школа  бригадного  ученичества,  учебный  комбинат  «Днепросталь»,  факультет  особого  назначения.  Затем  10  июня  1933  года  Гольдберг  принял  ряд  оперативных  решений    для  улучшения  вербовки  людей  из  областей.  За  каждой  областью  были  закреплены  ответственные  работники  отдела  кадров  с  подчинением  им  вспомогательного  вербовочного  аппарата.  Мне  достались  Харьковская  и  Днепропетровская  области.  Но  это  нововведение  оказалось  неэффективным.  Практически  это  было  только  на  бумаге.  Поэтому  для  усиления  работы  на  участках  Днепрокомбината  по  выявлению  потребности  в  рабочих,  правильного  их  использования  были  назначены  ответственные  по  объектам.  Я  отвечал  за  участок  земляных  работ.  Но  в  силу  своих  служебных  обязанностей  я  посещал  все  объекты  и  днем,  и  ночью.

В  августе  1933  года  меня  командировали  в  Мелитополь  для  проверки  работы  инспектора  Невейса.  Я  побывал  в  немецких  колониях,  увидел  у  многих  немцев  портреты   «друга  немцев»  Адольфа  Гитлера.  Причем  все  те,  кто  имел  эти  портреты,  регулярно  получали  из  Германии   посылки.  Эта  «забота»  Германии  о  немцах-колонистах  Таврии  показалась  мне  подозрительной.   Когда  я  рассказал  об  этом  в  Запорожье,  мне  объяснили,  что   это  «международная  солидарность».  Только  А.С.  Кущ  считал,  что  это  какой-то  политический  трюк   «дальнего  прицела»,  как  он  выразился.  «Даром  ничего  не  дают», — говорил  он.

                   Между  тем  стройка  продолжалась.  На  площадке   «А»  на  алюминиевом  комбинате  появились  руководители   завода  И.И.  Вирко,  Жуковский,  Железнов,  Богомолец,  Дашевский  и  строители  Глазенайп,  Деефонтойнес,  Сентюрин,  Эйдис  и  др.  Шла  напряженная  работа  по  пуску  электронного  завода.  Десятого  июня  1933  года  состоялся  его  пуск.

     Лейб-медик  Романовых

                    В  этот  период  на  Днепрострое  появились  ученые,  высланные  ОГПУ  на  Украину.  В  их  числе  оказался  и  В.Н.  Деревенко – бывший  лейб-медик  царской  семьи  Романовых,  высланный  из  Перми.  Он  стал  консультантом  медико-санитарного  управления  Днепростроя.  В  конце  сентября  мне  дали  путевку  на  курорт  Новый  Афон.  Там  в  библиотеке  мне  попалась  книга,  парижские  мемуары  Быкова   о  последних  днях  семьи  Романовых.  В  ней  В.Н.  Деревенко  характеризовался  как  пособник  генерала  Сидорова,  готовившего  побег  Романовых.  Возвратившись  на  Днепрострой,  я  нашел  предлог  для  беседы  с  профессором  В.Н.  Деревенко  и  при  этом  спросил  его:  насколько  парижские  мемуары  соответствуют  действительности.  Прфессор  разволновался  и  сказал,  что  Быков  выдумывает.  «Он  уже  уехал  в  Париж,  а  я,  как  видите,  не  изменил  Родине…».  Затем  он  прислал  мне  свое  «жизнеописание». 

    В.Н.  Деревенко  родился  в  1879  году  в  Бессарабии  в  семье  агронома.  После  окончания  Кишиневской  классической  гимназии  в  1899  году  был  принят  в  Военно-медицинскую  академию  в  Петербурге.  После  ее  окончания  с  1904  по  1910  год  служил  в  военных  госпиталях  в  Керчи,  Бендерах,  Манчжурии.  Совершенствовался  по  хирургии  в  Германии,  Австрии,  Швейцарии  и  Франции.  В  течение  1910-1912 г.г. работал  в  клинике  профессора  Федорова. Затем  был  командирован  в  Сполу  на  помощь  профессорам   Федорову,  Боткину,  Острогорскому  для  лечения  Алексея  Романова  от  тяжелой  формы  кровоточивости.  При  дворе  Романовых  он  и  работал  до  1917  года.

                   В  августе  1917  года  был  командирован  в  Тобольск  как  врач  особого   назначения.  В  мае  1918  года  сопровождал  из  Тобольска  в  Екатеринбург  бывшего  наследника  Алексея  Романова  и  его  сестер  по  приказу  начальника  отряда  советских  войск  Хохрякова  и  Яковлева.

                     Алексей  Романов  и  его  сестры  были  размещены  в  Екатеринбурге  в  доме  особого  назначения   вместе  с  Николаем  Романовым  и  его  женой.  В.Н.  Деревенко  было  объявлено,  что  он  свободен.  Деревенко  пожелал  остаться  в  Екатеринбурге    и  ему  это  было  разрешено  председателем  Уралревкома   Белобородовым.  Комендант  дома  особого  назначения    Авдеев  оформил  Деревенко  разрешение  на  посещение    Алексея  Романова    в  его,  Авдеева,  присутствии.  Недели  за  три  до  расстрела  Романовых  Авдеев  был  смещен,  и  Деревенко  уже  не  мог  посещать  Романовых.

                      Колчаковцы  эвакуировали  Деревенко  в  Томск.  После  ликвидации  колчаковщины  Деревенко  был  эвакуирован  в  Пермь  в  сентябре  1920   года  и  работал  в  Пермском  университете,  организовав  там  медицинский  факультет.  В  1923  году  выехал  в  Днепропетровск.  В  1930  году  был  арестован  ГПУ  и  осужден  на  три  года  лишения  свободы.  В  1933  году  работал  в  исправительно-трудовой  колонии №5  на  Днепрострое  и  затем  был  зачислен  в  медсанчасть  строительства.

                      Во  время  следующей  нашей  встречи  Деревенко  рассказал  мне    о  том,  как  он  произвел  трепанацию черепа  Белобородову – председатею  Уралревкома.   Никто  из  хирургов  не  брался  за  эту  операцию  и  жизнь  Белобородова  висела  на  волоске.  Предложили  сделать  это  Деревенко,  но  предупредили,  что  неудачный  исход повлечет  за  собой  смерть  и  самого  Деревенко.  Операция  была  произведена,  длилась  долго,  и  Белобородов  остался  жив.

                  Я  спросил: «Что  вы  чувствовали,  профессор,  в  этот  момент?»   Деревенко  ответил: «Я  врач  и  меня  интересовало  только  то,  что  происходит  под  черепной  коробкой  больного,  что  я  там  могу  сделать».

                   На  работу  в  лагерь  Деревенко  возили  в  ландо  на  паре  хороших  лошадей.  На  дому  он  принимал  местных  жителей.  У  него  было  много  пациентов.  Семья  небольшая – жена  и  сын  Слава  Деревенко,  инженер.  Профессор  был  эрудированным  человеком  и  внимательным,  толковым  врачом,  издерганным  жизнью  человеком  с  потрепанными  нервами.

                    На  Днепрострое  работал  и  другой  участник  последних  дней  Романовых – матрос  с  царской  яхты  «Штандарт»  Б.А.  Ефимов.  Подвыпив,  он  уверял,  что  лично  участвовал  в  ликвидации  семьи  Романовых  в  Екатеринбурге.

                 Прощай,  Днепрострой!  Прощай,   Запорожье! 

                    Для  налаживания  учета  кадров  на  заводе  «Запорожсталь»  я  был  зачислен  по  совместительству (без  оплаты) – зав.  учетом  рабсилы  и  ИТР  отдела  найма  «Запорожстали».  Несколько  раз  приезжал  Орджоникидзе  по  вопросам  помощи  заводу.  Все  это  проходило  просто,  по-деловому,  без  парадной  помпезности.  Вообще,  Серго  был  прост,  но  вникал  во  все  детали.

                      Трудностей  в  работе  хватало.  Одна  из  них  состояла  в  том,  что  новые  руководители  «Запорожстали»  к  работникам  Днепрокомбинатстроя  относились  недружелюбно.  В  нашу  работу  неожиданно  вмешался  начальник  отдела  организации  труда  «Запорожстали»  Файн.   Ему  не  понравилось,  что  при  найме  мы  не  пропускали  некоторых  лиц  по  его  запискам.   Гольдберг,  наш  начальник,  дипломатично  ответил  ему,  что  мы  выполняем  Постановление  комиссии   по  чистке  аппарата  Днепростроя.  Файн  смолчал,  но  это  был  лишь  маневр. 

                      В  дальнейшем  Файн  и  новый  директор  «Запорожстали»  Рогачевский  начали  планомерно  выживать  старые  кадры.  Файн  начал  всячески  гадить  Гольдбергу.  Этого  проходимца  характеризовал  такой  факт.  Бухгалтерия  «Запорожстали»  обнаружила  его  задолженность  и  написала  письмо  в  «Трубосталь».   Пронюхав  об  этом,  Файн  предложил  «убрать  эту  гниду  Торецкого» (главбух  «Запорожстали»).  Письмо  задержали  на  почте  и  передали  …Файну.

                    Зам.  главного  инженера  строительства   А.А.  Беланов  и  начальник  АХО  Новиченко  направили  меня  в  командировку  в  Москву  с  целью  прозондировать  почву  по  поводу  перевода  нашего  отдела  кадров  в  Москву  или  Пермь.  Со  мной  выехал  и  М.  Лившиц.  Из  Москвы  мы  направились  на  площадку  строительства    «Камгэсстроя».  Начальник  «Камгэсстроя»   М.Н.  Константинов  принял  нас  приветливо.  И  мы  договорились  о  переводе  коллектива  отдела  кадров  Днепрокомбинатстроя  на  строительство  Камской  ГЭС.  Возвратившись  в  Запорожье,  мы  доложили  результаты  поездки  Гольдбергу.

                    Моя  жена  и  ее  родители  были  против  этого  перевода.  Против  были  и  мои  друзья.  Но  я  считал,  что  отрываться  от  коллектива  нельзя.  Долг  есть  долг.  В  августе  я  начал  готовиться  к  отъезду.  Как  и  было  условлено,  я  получил  отпуск  с  переводом  в  Пермь  на  «Средволгопермстрой».

                    С  Запорожьем  было  нелегко  расставаться.  Многое  связывало  меня  с  этим  благодатным  краем.  Последний  раз  отправились  с  женой  побродить   по  острову  Хортица,  откуда  любовались  красивыми,  как  кружево,  мостами  через  Днепр.  Любовались  укрощенным  Днепром,  местами,  где  когда-то  был  стан  запорожских  казаков.  Одиноко  стоящий  крест  среди  ковыля  напоминал  о  тех  временах.  В  последний  раз  со  Стазиным  ходили  на  охоту  на  хортицкие  озера.  Правда,  ничего  не  принесли,  зато  наблюдали  восход  солнца,  пробуждение  дня  среди  зарослей  острова  Хортица.  Захватывающее  и  неповторимое  зрелище.

                   Перед  отъездом  я  зашел  к  А.З.  Каю.  У  него  был  зам.  начальника  ГП  правого  берега  К.Ф.  Пашкевич.  Мы  коротко,  не  без  волнения,  простились.  Пашкевич  вручил  мне  Почетную  грамоту  Днепростоя,  а  А.  Кай – великолепный    фотоальбом  о  Днепрострое  и  статуэтку  В.И.  Ленина,  отлитую  из  первого  днепровского  алюминия.  Я  не  ожидал  такого  поворота  и  был  растроган  до  глубины  души.

                    Из  Запорожья  со  мной  вместе  выехали  З.Н Гольдберг,  И.М.  Левченко  и  другие.  В  основном  все  руководство  отдела  кадров.  Днепровская  эпопея  кончилась.

                    Остается  добавить,  что  друг  нашей  семьи  поэт  Павел  Нестерец (Радій)   оставил  нам  на  память  «Марш  днепростроевцев»  и  свой  автограф  со  словами:  «Мы  строили  Днепрострой,  а  он  перестроил  нас».  И  это  сущая  правда.  После  Днепростроя  мы  действительно  стали  другими.

                 Подготовил  Николай  Зубашенко.   Фото  из  альбома  Б.  Вейде