Мелитопольский   район Запорожской области.  Село  Новое.  Когда-то  здесь  был  процветающий  колхоз  «Заря»,  хорошо  известный  не  только  в  Запорожской  области.  Теперь  на  бывших  его  землях  работают  несколько  агрофирм.  Одну  из  них  возглавляет  Василий  Васильевич  Гревцев,  хлебороб  с  40-летним  стажем.  В  село  Новое  он  приехал  в  1974  году дипломированным  агрономом с  высшим  образованием  и  с  достаточным  опытом  практической  работы  по  специальности. 

В  колхозе  «Заря»  прошел  все  звенья  земледельческой  иерархии:    агроном  бригады,  агроном-семеновод,  агроном-садовод,  агроном-овощевод,  главный  агроном,  председатель  колхоза. Сегодня  сельчане  остаются  один  на  один  со  своими  проблемами.  По-прежнему  земля  из-за  бесконтрольности  за  ее  использованием  катастрофически  теряет  свой  потенциал  плодородия. Сегодня  известный   хлебороб  –  наш собеседник.

     —  Василий  Васильевич,   Вы  работали  главным  агрономом  колхоза  «Заря».  Это  был  90-й  или  91-й   год.  И  у  Вас  лично,  и  в  хозяйстве  все  было  нормально.  Потом  в  стране  началась  экономическая  чехарда… Когда-то  экономически  сильный  колхоз  «Заря»  стал  банкротом. Как  и  почему  это  произошло?

     —  Во  второй  половине  90-х,  когда  хозяйство  было  уже  на  грани  развала с большими  долгами,  состоялось  колхозное  собрание.  Выбирали  председателя  колхоза.  Выборы  были  альтернативные.  Представители  района  рекомендовали  собранию  свою  кандидатуру.  Но  односельчане  изъявили  желание,  чтобы  хозяйство  возглавил  я.  То,  что  положение  спасти  будет  очень  сложно,  я  прекрасно  понимал,  но  и  волю  односельчан  игнорировать  не  мог,  поэтому  и  не  снял  свою  кандидатуру.

 —  Надеялись  на  свой  опыт и  на  поддержку  односельчан.

 —   Конечно,  надеялся.  Но  когда  в  государстве  начали  доводить  план  по  фермерам,  когда  у  руководства  страны  и  у  местных  органов  власти  коллективные  хозяйства  отошли   на  второй  план,  удержать  от  развала  колхоз  уже  было  нельзя.  Я  уверен,  что  причиной  всех  потом  наступивших  бед  на  селе  было  именно  то,  что  начали  форсировать  создание  фермерских  хозяйств.  Целенаправленно  начали  уничтожать  государство.

 —  Вы  имеете  в  виду  так  называемую  реформу  сельского  хозяйства?

 -Вот  именно  так  «называемую».  Потому  что  любая  реформа  предполагает  какие-то  совершенствования,  улучшения, а  это  было  разрушение,  уничтожение  налаженной  системы  хозяйствования. Какая  же  это  реформа?

    — И   Вы  решили  из  погибающего  колхоза  сделать  агрофирму. Чем  руководствовались  при  этом?

   — Мы предполагали,  что  в  результате  такой  реформы  все  колхозное  добро  пойдет  по  ветру.   Ни  о  какой  наживе  мы  не  думали.  У  нас  была  единственная  цель –сохранить  целостность  хозяйства.  Люди    оказались  никому  не  нужными.    Каждый  карабкался  сам  по  себе. Поэтому  и  пошли    на  создание  агрофирмы.  Я  стал  ее  директором,  а  моя  жена  Тамара Яковлевна – бухгалтером.

 —  Я  так  понимаю,  что  Вам  удалось  таким  образом  продлить  существование  коллективного  хозяйства.  Сколько  лет  оно  просуществовало?

 —  Пять  лет,  потом  его  объявили  банкротом.  Просто  наше  хозяйство  целенаправленно  разорили. Загнали в   банки,  кредиты.  В  первую  очередь  наше  хозяйство  уничтожили  банки.  Если  мы  брали  кредит  300  тысяч  гривен,  то  залог  составлял  1 млн.  60  тысяч.  А  залог – это  наша  материально-техническая  база.  Если    не  выполнил  условия  кредита,    твое  имущество  продавали.  Причем  продавали  не  за  1 млн.  60  тысяч, а  всего  за  300  тысяч.  Там  просто  сформировалась  банда  во  главе  с  руководством  банка.  Рядом  были  аферисты,  которые  якобы  покупали  эту  технику.  А  на  самом  деле  через  них  все  это  просто  прокручивалось,  сводили  концы  с  концами  и  таким  образом  наживались.  А  наше  хозяйство – разрушали.

 — Вы  как-то  пытались  защитить  свое  хозяйство  от  такого  узаконенного  произвола?

   —  Конечно.  Мы  подавали  в  суд.  На  нас  подавали.  Мы  участвовали  в  97-ми  судебных  заседаниях.  Все  суды   выиграли,  но  для  хозяйства  это  уже  было,  как  мертвому  припарки.  В  результате  судов  мы  погасили  758  тысяч  гривен  долгов.

 —   Но  это   не  спасло  вас  от  банкротства?

    — Потому  что  это,  как  горная  лавина,  уже  нельзя  было  остановить.  Тут  же  появились  бизнесмены  по  скупке  недвижимости  за  десять  процентов  ее  стоимости.  Скажем,  животноводческий  корпус  стоил  80  тысяч,  а  его  покупали  за  8  тысяч.  По  сути,  все  животноводство    было  уничтожено.  

        —  Вы  их  по  именам  не  знаете?

   — Был  там  некий  Саблук,  он  и  сейчас  иногда  мелькает  на  телеэкране.  Он  занимался  методическими  разработками  по  распаеванию.  Разработки  эти  были  настолько  безграмотные,  настолько  несовершенные,  что  слов  нет.  А  вообще-то  главные  реформаторы  — это  президент  Кучма  со  своим  окружением  и  Верховная  Рада,  которая  одобрила  Указ  Кучмы   о  реформировании,  то  есть о разрушении  сельского  хозяйства  страны.  К  сожалению,  никто  из  них  даже  не  повинился  перед  народом  Украины  за  то  зло,  которое  они  причинили  селу  своим  бездарными  реформами.

    — Подражали  России.  Но  там,  насколько  мне  известно,  вовремя  остановились.

 —  Да,  мне  рассказывали  знакомые  россияне,  что  у  них  тоже  начинали  делать  такое.  Но  собравшийся  подпольно  съезд  колхозников  России  остановил  эту  антигосударственную   реформу.  То  есть,  россияне  восстали  против  дерибана  сельского  хозяйства  и  его  тут  же  остановили.  А  у  нас  некому  было  защитить  село.  Поэтому  все  разрушили,  ничего  не  оставили  потомкам – ни  земли,  ни  имущества.

 — В  Белоруссии  вообще  ничего   не  разрушали. Там,  напротив,  село  сегодня  чувствует  себя  еще  стабильнее,  чем  в  советский  период.

     — Да,  я  знаю  об  этом.  У   Лукашенко  хватило  ума  и  воли  не  допустить  развал  сельского хозяйства государства.

   —  Что сегодня  представляет  ваша  нынешняя  фирма  и,  вообще,  как  вам  живется  и  работается?

 —  Мы  взяли  в  аренду  паи  односельчан  и  создали  свою  агрофирму.    Вроде  бы  более – менее  получается.  Налоги  платим.  Есть  старая  техника:  два  трактора  и  два  автомобиля.

      — С  приходом  нового  правительства   какие – то  позитивные  сигналы  есть?

 —   Пока  никаких  сигналов.  Солярка  не  подешевела.  Ничего  не  подешевело.  Удобрения,  ядохимикаты  не купишь.   Зарплаты  повысили,  а  цены  на  сельхозпродукцию  не  увеличили.

 —  Что-нибудь  все – таки  обещают?

    —  Каждый  год  обещают.  Кредитов  никаких  нет. А  вообще-то  в  этом  году  нам  ничего  не  обещают.  Премьер  Азаров   сказал,  что  ряду  отраслей  хозяйства  страны,  в  том  числе  и  АПК,  придется  пока  затянуть  пояса.

 —  Но  хоть  какие-то  позитивные  подвижки  в  сельском  хозяйстве  за  последние  годы  есть?

   —  Если  только  за  счет  самих  арендаторов.  Новый  трактор,  комбайн  купить  мы  не  в  состоянии.  Комбайн  стоит  миллион  с  лишним.  Крупные  производители  зерна  еще  могут  что-то  купить.  А  нам  это  не  под  силу.  Покупателей  на  свою  продукцию  находим  сами.  То  есть,  ищем  перекупщиков.  Это  те  люди,  к  которым  государство  не  имеет  никакого  отношения,  а  они,  соответственно, — к  государству.

    —  Куда  перекупщики  отвозят  зерно?

    —  Прибывает  баржа  в  Одессу,  Николаев  или  в  Севастополь  и  скупает  у  них  зерно.  За  какую  цену  идет  продажа  зерна – неизвестно.

   —  Но  государство  же,  наверное,  контролирует  эти  операции?

 —   Нет,    никто  их  не  контролирует.

 —   Тимошенко  обещала  «прижать»  перекупщиков,  но  не  сделала.

   — Ага!  Ее  муж  как  раз  возглавляет  трейдеров.  Прижмет  она,  как  же!  Конечно,  такую  практику  давно  надо  менять.  Надо,  чтобы  государство  закупало  продукцию  у  нас,  а  потом  продавало.  А  пока  все  это  идет,  минуя  государство.

   —  Вы – опытный  агроном,  скажите:  есть  хоть  какой – то  контроль  со  стороны  государства  за  правильным    использованием  земли?  Или  это  зависит  только    от  совести  тех,  кто  ею  пользуется?

 —  Для  того,  чтобы  был  такой  контроль,  нужно  собственникам  земли  доводить  план-задание  по  культурам.  Земля  у  нас  истощена  уже  до  предела.  Сеют  подсолнечник  и  рапс.  А  рапс – это  гибель  почве.  Сельское  хозяйство – это  всегда  риск.  В  Соединенных  Штатах  Америки  фермерам  доводят  план.  Но  там  государство  и  помогает  им.  Если  урожай  не  удался,  то  там  задаются  вопросом:  а  не  мало ли  мы  дали  фермерам  дотации?  У  нас  же  вопрос  стоит  по-другому:  не  много  ли  мы им  дали?

  —  Установившаяся  когда – то  научная  система  севооборотов  вряд  ли  сегодня  соблюдается.  У  Вас  она  какая – семипольная? 

    — Нет,  к  сожалению.  У  меня – трехполка,  а должна  быть  действительно  семипольной.   Хотелось  бы,  но  не  получается.

    —  Земля  истощается,  урожайность  падает,  а  как  это  в  цифрах  выглядит?

 —   За  последние  20 -30  лет  урожайность  зерновых  в  Украине  снизилась  вдвое.  Сегодня  мы  приближаемся  по  урожайности  зерновых  к  уровню  1913  года.  То  есть,  скоро  мы  будем  собирать  не  более  13-ти  центнеров  с  гектара.

 —  А  сколько  центнеров  зерновых  с  гектара  получали  в  вашем  колхозе  в  лучшие  годы?

  — В  74-м  году,  когда  я  приехал  в  колхоз  «Заря»,  с  каждого  гектара  собирали  по  76  центнеров.  И  это  не  на  лучших  участках  поля.

 —   Какой  урожай   хлеборобы  вашего  района  получили  в  прошлом  году?

   —   Лично  у  меня  по  36  центнеров  с  гектара.

 —   И  все зерно   продали перекупщикам?  Если  не  секрет – почем?

    —   Да  нет,  не  секрет.  В  прошлом  году  у  нас  закупали  зерно  по  600  гривен  за  тонну,  а  в этом  году  закупочная  цена  доходит  до  1900  гривен.  В  три  раза  больше.  Но  дело  в  том,  что  и  урожай  в  этом  году  примерно  во  столько  же  раз  ниже.  Продавали,  как  и  прежде,  закупщикам.

   —   А  что,  элеватор  не  принимает?

     —  Элеватор, конечно,  примет.  Но  туда  мы  должны  везти  своим  транспортом.  Это  во-первых.  Во-вторых,  там  начнут  морочить  голову  с  классностью  зерна.  И  в  конце  концов  мы  получим  там  цену  меньшую,  чем  у  перекупщиков.    А  перекупщик  — что делает?  Подогнал  «Камаз»,  погрузил  и – до  свидания.

     —   Цена  на  горючее во  время  уборочной  не  повышалась?  

      — На  горючее  цена  не  повышалась,  но  цены  на  удобрения  поднялись. Если   в  прошлом  году  я  платил  за  них  1800  гривен  за  тонну,  то  сегодня  эта  тонна  стоит  уже  1950  гривен.

     — У  вас,  арендаторов,  перекупщики  покупают  зерно  за  1900  гривен  за  тонну.  А   за  границу  оно  уходит  по какой  цене?

    —  Кто   знает!   Когда-то    Кучма  пытался  в  этом  разобраться.  Мы  тогда  платили  за  тонну  перекупщикам  по  300  гривен.  А  трейдеры  в  то  время  получали  уже  за  тонну  зерна  где-то  185  долларов.  Как  сейчас – никто  вам  не  скажет.

     — В  Верховной  Раде  до  сих  пор  идут  споры:  продавать  землю  или  не  продавать.  А  что  Вы  думаете  об  этом?

    —  Я  знаю,  чем  это  закончится,  если  выйдет  такой  закон.  Эту  землю  всю  скупят,  и  она  пойдет  как  товар.  То  есть,  она  будет  до  бесконечности  перепродаваться.  Заводы  и  фабрики  продали,  колхозы  развалили.  Теперь  ждут — не  дождутся,  когда  можно  будет  нажиться  на  продаже  земли. Те,  кто  работает  на  земле,  не  купят  ее – у  них  нет  денег  для  этого.  А  купят  откуда-то  со  стороны.  Кто-то  из Киева,  кто-то  еще  откуда.  И  наша  земля  окажется   в  Эмиратах.

     —   Ну,  Эмиратам  наша  земля,  я  думаю,  не  нужна.

       — Ошибаетесь.    В  Днепропетровской  области  100  тысяч  гектаров   Ющенко  отдал  именно  Арабским  Эмиратам  для  выращивания  сельхозкультур.  Отдал  в  обмен  на  то,  что  Украина  будет  там   разрабатывать  нефть. На  Западе  сейчас  ждут — не  дождутся,  когда  начнется  купля-продажа  земли.  Им  нужно  сырье – рапс.  А  это  окончательно   погубит  нашу   землю.

    —  Тогда  как,  по–вашему,  надо  поступить  с  землей,  чтобы  она  использовалась  эффективно?

   —  Самый  лучший  вариант,  на  мой  взгляд, — всю  эту  землю  надо  сейчас  забрать  у  всех  нас  и  передать    сельскому  совету.  Как  это  было в начале   советской  власти.

        — В  17-м  году  было  несколько  по-другому.  Землю  тогда  передали  не  Советам,  а  крестьянам.

 —  На  первом  этапе  советской  власти  именно  Советам  была  передана  земля.  А  уж  сельские  советы  сдавали  ее  в  аренду  тем,  кто  по-хозяйски  обращался  с  ней.  Вся  земля  тогда  находилась в  сельских  советах.  И  теперь так  надо  сделать.  Вот  тогда  и  контроль  настоящий  будет  за  использованием  земли. Посмотрят,  есть  у  тебя  техника,  опыт,  знания – пожалуйста,  бери  и  работай.  При этом  строго  соблюдай  агротехнику  и  т.д.  Случайным  людям  земля    не  попадет.  Я  уверен,  придет  время,  когда  будут  уговаривать  сельских  специалистов:  вот  тебе  техника  бесплатно,  бери  и  работай  на  земле.  Обязательно  мы  придем  к  этому.

        — Только  беда  в  том,  что  к  тому  времени,  о  котором  Вы  говорите,  специалистов  в  селе  уже  не  останется.

      —  Это  уже  и  сегодня  проблема  из  проблем.  У  меня  работает  механизатор  из  соседнего  села,  своих специалистов  уже  не  найдешь.  В  глубинке  остались  только  старые  кадры,  молодежи  нет.  Если  их  даже  и  учат,  они  все равно  не возвращаются  в  село.

    —  В  городе  сегодня  немало  молодых  бездельников,  которые  не  хотят  работать,  сидят  на  шее  родителей.  В  селе  такое  не  наблюдается?

     — Есть  такие  и  в  селе.  Бездарная  реформа  привела  к  полной  безработице  на  селе,  к  моральной  деградации  значительной  части  молодых  людей.  Ничего  не  хотят  делать,  пьянствуют  и  тунеядствуют.  Процветают  хулиганство  и  воровство.  Работать  на  земле  уже  некому.  Вот  я —  арендатор,  собственник,  хозяин.

     — Когда-то  таких  людей  называли  помещиками.    Или    нынешние  арендаторы не помещики?

     —  Это  существенная  разница.  Помещик  в  царской  России,  например, был  полным  хозяином  и  земли, и  людей,  которые  работали  на  ней.  А  какой  же я  помещик?  Землю  беру  в  аренду  у  владельцев  земельных  паев, отдаю  им  часть  урожая,  полученного  на  этих  землях.  Причем    владельцы  этих  земляных  паев –   пенсионеры  нетрудоспособные  или  их  наследники,  проживающие  где-то  в  городе  и  приезжающие  только  за  получением  причитающейся  им  платы  за  аренду  их  пая.   А  я  покупаю  технику,  горючее,  удобрения,  нанимаю  механизаторов  из  соседнего  села,  потому  что  в  нашем  селе  их  уже  нет. Сам  привожу  на  работу    механизатора  и  отвожу  его  домой  после  работы.  Какой  же  я  после  этого  помещик?  Тут  еще  надо  разобраться  в  том,  кто  на  кого  работает.

      — То  есть,  нужна  новая  сельскохозяйственная  реформа.

      — Может  быть.  Только  не  такая  бездарная,  от  которой  мы  и  сегодня  еще  не  очухались.  Здесь  нужен  взвешенный,  мудрый,  государственный  подход.  Тогда,  может,  что-то  и  поменяется  к  лучшему.

        — Василий  Васильевич,    ходят  слухи  о  якобы  предстоящем  повышении  цен  на  хлеб.  Вы,  как  человек  от  земли,  скажите: есть  основания  для  таких  слухов?

     — Я  считаю,  что  оснований  таких  нет,  урожай  нынешнего  года  позволяет  обеспечить  страну  хлебом.  Кстати,  это  прозвучало  и  в  заявлениях  нашего  правительства.  И,  насколько  мне  известно,  принято  вроде  бы  решение  правительства  об  ограничении  экспорта  хлеба  за  границу.   А  слухи  такие  распространяются  потому,  что  это  выгодно  собственникам  перерабатывающих  предприятий.  Как  только  начинается  хлебный  ажиотаж,  у  них  появляется  повод  повышать  цены.

    — А  как  будет  в  этом  засушливом  году    с  подсолнечным  маслом?  Его  уже  сегодня  раскупают  про запас.  На  вашем  поле  подсолнечник  как  себя  чувствует?

      —  По  нынешнему  году,  я  считаю,  урожай  нормальный.  Так  что  тоже  нет  оснований  для  беспокойства.    Подсолнечное  масло  на  прилавках  наших  магазинов  есть  и  будет,  я  думаю,  впредь.  Конечно,  если  не  будут  искусственно  создавать  проблемы те,  кому  это  выгодно.

     —   Ну,  что ж,   Василий  Васильевич,  спасибо    за  беседу  и  успехов Вам  в  вашем  благородном  хлеборобском  деле.  Пусть  не  оставляет  Вас  надежда  на  лучшее.

   —  Спасибо,  надеждами  только  и  живем.

 Николай  Зубашенко, журналист