То был 1956-й год. 30-летний Матвей Копыченко работал фотографом на Запорожском трансформаторном заводе, а вечером после работы шел в цирк, располагавшийся тогда в парке Металлургов и снимал каждое представление артистов. Это была его «вторая смена». Иногда артисты снимки у него покупали. Но чаще всего он их им дарил, потому что артисты платить не очень-то любили. ФОТО. Матвей Иванович Копыченко

Тогда же Матвей и познакомился с молодыми еще клоунами Юрием Никулиным и Михаилом Шуйдиным (в течение всей своей цирковой карьеры, около 30 лет, они выступали вместе), часто бывал у них за кулисами. А вскоре и сам вместе с ними выступал на арене цирка. Аж пять раз.

– Матвей Иванович, как это произошло?

– Спустя три года. Именно тогда вышел на экраны фильм «Девушка с гитарой», в котором мало еще известный клоун Юрий Никулин сыграл свою первую, эпизодическую, роль в кино. И после нее почти сразу он стал знаменитым. В нескольких фильмах снялся и партнер Никулина по арене Михаил Шуйдин, но он скоро отказался от дальнейших приглашений режиссеров — яркий свет юпитеров негативно влиял на зрение.

Так вот в цирковом репертуаре Никулина и Шуйдина была очень смешная реприза «13-е бревно» – веселая пародия на кинематографистов. Суть ее в том, что на манеж одновременно выходит режиссер, кинооператор, ассистенты, чтобы снять на пленку популярный дуэт клоунов. А те отказываются – надоели, мол, им киношники! Но режиссер уговаривает: «Вы только перенесете бревно с места на место и вытрете пот со лба…» Артисты соглашаются. И тут только все и начинается: дубль первый, дубль второй…, дубль четвертый…, десятый…

И тогда пришла мне в голову мысль: в «съемочной группе» ведь должен же быть и фотограф! А это значит, что, находясь весь вечер на арене, я смогу не понарошку, как кинооператор, а на самом деле снимать цирк. Не со зрительского места, а крупным планом.

С этой идеей я подошел к Юрию Никулину. А он сразу согласился: «Пиши заявление! Еще и каких-то три рубля получишь – гонорар за выступление». Сказал он это то ли в шутку, то ли всерьез. Но я заявление писать не стал, а сейчас жалею – был бы документ, подтверждающий, что я работал у Никулина…

– Снимать в цирке было тяжело? Свет недостаточный, да к тому же контрастный.

– Наоборот, легко! Вспышек тогда практически не было, но у меня имелась (на заводе выписал) высокочувствительная пленка А-2 – триста и больше единиц светочувствительности. Плюс я получил уникальную возможность свободно передвигаться по арене, снимать с любых точек, крупными планами – это для меня был настоящий «пир фотографа». И так я выступал на арене пять раз. Пленок уже не помню, сколько отснял. Спустя годы опубликовал большой фоторепортаж в журнале «Украина».

 – Вы же с Никулиным и Шуйдиным после представлений в гримерке встречались?

– И не только! Однажды после вечернего представления кто-то из них, кажется, Миша, произнес: «Ну, что?» Короче, захотелось артистам выпить. А выпить, по тем временам, в одиннадцать часов вечера (или ночи) – практически и негде. «Едем в ресторан! – воскликнул Никулин и посмотрел на меня: – Ты же, Матвей, за рулем?» – «Ну, да! Машина у подъезда».

В то время я только купил новенький мотороллер «Тула». Сзади у него длинное сплошное сиденье. За спиной, обхватив меня руками, сел Шуйдин, за ним Никулин – и из парка Металлургов по проспекту мы покатили в ресторан, что был напротив кинотеатра Маяковского – позже там была «Диетическая столовая», а сейчас супермаркет «Таврия».

До закрытия оставался час, поэтому мы долго не рассиживались. Ребята заказали «по сто пятьдесят» водки, что-то из бутербродов. Выпили, посидели минут десять. Я не пил, потому что «за рулем», а после ресторана развез их по домам. Снимали они квартиры в районе площади Ленина – рядом с цирком.

– И потом вы часто их в рестораны возили?

– Нет, это был единственный раз. А вообще, в цирке, если возникала такая потребность, обращались к одному из сотрудников, который работал у Дурова. Его в двенадцать ночи попроси найти бутылку водки – найдет! С удовольствием это сделает. Но потом будет сидеть и смотреть, как другие пьют, а сам не притронется. Он месяц мог не пить – «в завязке», как говорил – никакого желания. А потом опять – запой.

– Никулин и Шуйдин пили много?

– Никулин – совсем немного и практически всегда был трезвый. А Миша выпивал хорошо и довольно часто. Но Никулин его оберегал, прощал ему многое. Другой бы, например, Олег Попов давно бы выгнал. А они вместе проработали почти тридцать лет.

– О Михаиле Шуйдине – что значит «хорошо выпивал»?

– Каждый день. И прилично. Я с ними – с Мишей и его женой Зинаидой Ефимовной – как-то путешествовал на их «Волге» по Закарпатью. Был в Москве в командировке и предложил им: «Поедемте! Вы увидите, что такое Карпаты. Я буду за штурмана – командовать, а вы будете рулить».

Так в этой поездке до обеда за рулем – Миша, после обеда – Зина. Это для чего? Такая хитрость была у Миши – с утра вроде бы и рано, а после обеда можно выпить. Ехали мы свободно, увидели красивые места – остановились, посмотрели. Только Мишу красоты природы не очень интересовали. Остановились – он нашел уже какую-то колыбу, ресторанчик – и уже выпил.

– Водку?

– Что попадется! По дороге – вино. А на вечер, под шашлык, и водку. Зина, чтоб Мише меньше досталось, меня заставляла. А я не могу с ним на равных пить! Мне одной рюмки достаточно. А Зина на меня обижалась. В общем, Мишу водочка загубила.

– Вы с Никулиным и Шуйдиным долго дружили?

– Практически все те годы, когда они выступали вместе. Последний раз они поехали на гастроли в Грецию. Врачи говорили Шуйдину, что ему ехать нельзя, надо делать операцию на желудке. А ему хотелось заработать – уже машина старая. И он уехал с цирковой группой в Грецию. На этом, увы, закончились Мишины выступления… Когда он умер, я и не знал. Позвонила через год Зина: «Матвей! Я хочу заказать Мише надгробие. Хоть он и народный артист – это длинная и дорогая история. Узнай, как там, в Запорожье, это надгробие можно заказать».

– И вы, Матвей Данилович, стали автором надгробного памятника своему другу Михаилу Шуйдину?

– Я поначалу поехал в село Натальевку, под Запорожьем, где расположен гранитный карьер и где живут потомственные каменотесы. Заказал им гранитные глыбы, которые, по моим эскизам, они обтесали. А дальше была моя работа: высечь на камне фигуру клоуна Михаила Шуйдина и надгробную надпись. Я ее сам придумал. Вспомнил, как после каждого представления, возвращаясь в гримерку, Миша разводил руки и говорил: «Финита ля комедия!» У него это был своеобразный ритуал. Я не помню такого представления, чтобы после которого он не произнес эту фразу. И вот тогда я подумал, что самой точной эпитафией на его надгробном памятнике будет такая: «Рукоплещите, друзья! Комедия окончена».

Позвонил Зине. Она махнула рукой: «Матвей, на твое усмотрение». А Татьяна Никулина, жена Юрия Владимировича, сначала возражала: «Что это такое – рукоплещите друзья?! Умер же человек!» Боже мой! Да это же не так надо понимать. Рукоплещите, потому что он жил и смешил вас. А вот теперь комедия окончена. Но вы все равно рукоплещите! Потому что человек посвятил профессии — смешить других -целую жизнь. Это же здорово!

– Матвей Данилович, но как вы, фотограф, стали скульптором?

– Методом проб и ошибок – сначала гранитные камни поменьше, на которых тренировался высекать рисунок и надписи, я таскал к себе в лабораторию. Меня консультировал запорожский скульптор Боря Рапопорт – он сейчас живет в Германии. Потом вытесал все на гранитных глыбах.

– И как же их в Москву доставляли?

– По железной дороге. Но сначала пришлось письмо Юрию Никулину написать, чтобы он попросил руководство Приднепровской железной дороги принять необычный груз. Помню, я к начальнику Запорожского отделения дороги пришел с этим письмом, он прочитал, вызвал помощника и сказал ему: «Значит так: памятник Михаилу Шуйдину отправить в Москву, а письмо Юрия Никулина – в музей железной дороги».

Так закончилась дружба запорожского фотографа Матвея Копыченко с великими клоунами Юрием Никулиным и Михаилом Шуйдиным.

Дмитрий ШИЛИН, «Индустриальное Запорожье»