Владимир Ященко три раза на крупнейших соревнованиях прыгал выше всех на планете. Это очень много – три мировых рекорда почти за один год! Такое под силу только гению. Да и то, наверное, потому, что он и не прикладывал особых усилий, а просто летал над планкой. Гений прыжков в высоту!

Но гениев жизнь чаще всего и ломает. Другие, «простые смертные», живут себе неторопливо. А гении сгорают. И от сверхнапряжения, и от водки или наркотиков, и от многого чего другого. Наверное, потому, что обычная земная жизнь, не на пределе, для них еще более в тягость, чем жизнь предельная.

Ященко «сгорел» от водки. Но стоит ли об этом? Его могло сломать и что угодно другое. Давайте лучше посмотрим на его «земную» жизнь, в которой он оказался человеком неприкаянным.

Наследник легендарного Брумеля

До Владимира Ященко у нас был Валерий Брумель. Он в 1961 году взлетел на «космическую» высоту, преодолев планку на уровне 2 метра 28 сантиметров! Этот мировой рекорд по прыжкам в высоту держался девять лет. Сам же Брумель мечтал и собирался его побить. Но случилось страшное (жизнь всегда коварно подстерегает гениев) – он попал в автокатастрофу, вернее, разбился на мотоцикле с коляской, после чего раздробленную его ногу собирали по кусочкам. Из осколков кости.

Тем временем, пока Брумель учился заново ходить, а потом и заново прыгать, американцы нас обошли. Был такой – Дуайт Стоунз. А еще Фосбюри Флоп. Они по сантиметру прибавляли к брумелевским 2.28.

И вдруг в 1977 году – мировая сенсация! 18-летний паренек из Запорожья Владимир Ященко взлетает выше всех над планетой – 2 метра 33 сантиметра! Причем, обычным перекидным способом, а не модным в то время, да и более эффективным, «флопом». Произошло это на матче сборных команд юниоров СССР и США в американском городе Ричмонде, в 30-градусную жару. В течение десяти минут этот пока еще особо никому не известный Ященко бьет сначала рекорд Европы, а потом и мира – 2.31 и 2.33.

Он и дальше летит по жизни, как мощная и яркая комета – через каких-то полгода-год на чемпионатах Европы устанавливает еще два фантастических по тем временам рекорда – 2.34 (мировой рекорд для стадионов) и 2.35 (мировой рекорд для залов).

«На обочину жизни его выбросила система»

После этого, как часто случалось, и как было принято в Советском Союзе, новую супер-звезду (по итогам 1978 года Владимир Ященко был признан лучшим спортсменом планеты и получал по три тысячи писем в день) затаскали и по торжественным приемам, и по соревнованиям. Особенно по соревнованиям. Он интуитивно «прислушивался» к себе и мог с точностью определить, когда сможет «летать», а когда нет – для этого ведь нужно вдохновение. А его заставляли выступать на всех без исключения соревнованиях – ну как же, рекордсмен мира своим участием их «украсит».

Об этом в одном из интервью заслуженный тренер СССР Василий Иванович Телегин (это он привел к мировым рекордам Владимира Ященко) так сказал: «А досрочно его выбросила на обочину жизни наша система соревнований. Если ты рекордсмен, должен украшать собою даже первенство двора, образно говоря. Володя сломался в Вильнюсе, где проходил отбор сборной СССР к Кубку мира. Нужен ли был этот отбор рекордсмену мира? Думаю, что в период подготовки к Олимпийским играм в Москве – нет. Результат – травма мениска, многочисленные операции у нас в стране и за рубежом. Физическая травма переросла в психологическую…»

После стремительного взлета, причем – на головокружительную высоту, жизнь так же резко бросила Владимира Ященко вниз. Ну, не был бы он гением – после удара о землю и обыденность очухался бы и жил дальше. Как все. Может, немного лучше или немного хуже. Он же не смог.

Ему предлагали разные высокие спортивные должности, приглашали на работу в Москву, в Германию, в Финляндию. Он отказывался. Работал, а потом больше только числился просто тренером в детской спортивной секции.

В те годы время от времени видел я Владимира Ященко в Бородинском микрорайоне Запорожья, где он жил. У него был такой отрешенный взгляд… И этот взгляд я никак не мог понять. Объяснение прочитал в посмертной статье о Ященко в одной из газет: «Происходившее с ним в эти годы труднообъяснимо, а пресловутая бутылка в качестве единственного свидетеля обвинения (или защиты – это уж как посмотреть) не кажется самым убедительным аргументом. Это был умный, вполне современный молодой человек, много читавший, увлекавшийся философией, знавший английский. И в то же время – слишком ранимый, может быть, чрезмерно мнительный, с нервами, всегда натянутыми, как струна».

Последнее интервью Владимира Ященко

В том самом 1999-м мне повезло взять интервью у Владимира Ященко. Оно, к сожалению, оказалось последним в его жизни. А было так. Все предыдущие попытки договориться о встрече заканчивались ничем – в свое время слишком обидела его одна популярная центральная газета, и потому Володя избегал встреч с журналистами. Узнав, что на традиционный спортивный праздник Ленинского района по случаю Дня физкультурника приглашен и Ященко, я поехал на стадион «Авангард», где проводился праздник.

Уже и речи торжественные начались, а его все нет. Он опоздал. Подошел незаметно, в своей неизменной выгоревшей красной спортивной курточке, руки в карманах, прижаты к груди – так прыгуны замирают, сосредотачиваясь, перед разбегом… Кто-то из дружинников его еще и не пропускал туда, где президиум, но ему сказали: «Да ты что – это же Ященко!»

Все время, пока говорились речи и проходили парадом по стадиону спортсмены района, Володя стоял с тем же отрешенным взглядом где-то сбоку, чужой и одинокий в этом президиуме и на этом празднике спортивной жизни.

После парада начались соревнования, и все зрители расселись на трибунах. Он тоже сел, в сторонке и один.

— Володя, хотел бы поговорить с вами, — подошел я к нему. – Нужно сделать интервью для газеты.

— Зачем?! – ответил он тоном отказа, но пригласил сесть рядом на скамейку.

Мы бы, наверное, так и сидели молча, но в это время кто-то, слышавший наш разговор, тронул меня за руку и подвел к пожилому человеку: «Это Владимир Георгиевич Герман – Володин школьный учитель физкультуры. Только он вам сможет помочь». И правда. Мы подошли к Ященко, и учитель его попросил: «Володя, надо дать интервью – это работа. Я тебя прошу – поговори с корреспондентом».

— Ну, хорошо, — согласился Ященко. – Но только не спрашивайте, что я думал, когда пролетал над рекордной планкой, ладно?

— Ладно, — согласился я и начал блиц, а там, подумал, как получится. – Володя, вы до обидного мало выступали в большом спорте.

— Два с половиной года. В 1979-м, в 20 лет, уже закончил. Если бы в 76-м, семнадцатилетним, попал на монреальскую Олимпиаду, то с результатом, который у меня тогда уже был, мог бы стать третьим призером.

— Вы были мальчишкой в то время, когда много лет никто не мог побить рекорд Валерия Брумеля. Как вы относитесь к этому человеку?

— Он великий спортсмен. И потом, после автокатастрофы, Брумель совершил еще один подвиг. Ему сделали много операций, по крупицам собирали раздробленную кость ноги. И после этого он тренировался, прыгал и взял высоту больше 2-х метров!

— Говорят, к стрессам человек привыкает.

— Не то слово! К стрессам не то что привыкаешь — без них уже не можешь. К ним тянет,

как к наркотику.

— Чем сейчас занимаетесь?

— Можно, конечно, выступать в соревнованиях ветеранов, годы еще позволяют. Тем более что сейчас устраивают коммерческие старты. Два года назад меня приглашали принять участие в таких соревнованиях. Но если я «сломаюсь», никому от этого пользы не будет. Я не получу ни морального, ни материального удовлетворения. В этой стране я просто не смогу сделать операцию. Двадцать лет назад, когда меня здесь дважды оперировали, я понял, что меня просто прирежут. Потом «собирали» ногу уже в Австрии.

— Вы получаете какую-то пенсию или стипендию как экс-рекордсмен мира?

— Да, Указом Президента я государственный стипендиат Украины.

— И какая это стипендия, если не секрет?

— Такие вопросы не принято задавать.

— Сейчас где-то работаете?

— Нет.

— Говорят, в начале этого года вас приглашали в Москву?

— Да, там проводились международные соревнования прыгунов под патронатом мэра Москвы Юрия Лужкова. Меня пригласили в качестве почетного гостя. Результаты были довольно высокие. Победитель прыгнул на 2.33. Как я двадцать лет назад…

В это время наше интервью прервалось… Над стадионом в бездонной синеве яркого сентябрьского неба из крохотного самолетика выпрыгнули парашютисты. Они кружили, приближаясь к зеленому полю стадиона. Вдруг над нами промелькнула тень и, ломая ветки высокого дерева, что росло рядом со стадионом, на беговую дорожку, зацепившись о бетонный парапет, приземлилась девушка-парашютистка. Ященко сорвался и кинулся к ней. Видно было, что девчонка сильно ударилась. Но, превозмогая боль, улыбалась и тянула на себя стропы непослушного парашюта…

Мы с Володей вернулись на трибуну, и он рассказывал, как однажды тоже прыгал с парашютом. Тренер, узнав об этом, страшно ругался: «Ты представляешь, что значит для прыгуна — подвернуть ногу?! Да ты же совсем не сможешь прыгать. Никогда!» После этого Володя нашел другое экстремальное занятие для разрядки — нырял с аквалангом — и дома, на Хортице, и в Крыму, во время тренировочных сборов.

Потом мы пошли в сектор для прыжков. Соревновались ветераны, но не ровесники Ященко — парни лет по 30-35. Когда мы подошли, планка была на высоте 180 сантиметров. Для него, прыгавшего на 2.35, это была не высота. Володя подошел к отметке, с которой прыгуны начинали разбег, постоял, посмотрел сосредоточенно — на планку, себе под ноги. Потом повернулся и пошел прочь.

В тени деревьев на беговой дорожке Володя поговорил коротко о чем-то с Василием Ивановичем Телегиным. Но это даже не разговор был. Так, поздоровались, обмолвились парой слов, помолчали. А ведь встретились бывший рекордсмен мира и его тренер. Но все это для них обоих было уже в далеком прошлом. Двадцать лет прошло…

Через два с половиной месяца Ященко не стало. Он умер 30 ноября 1999 года.

«Нет, молодой человек, вы теперь принадлежите государству»

Позже в одном из интервью Владимир Георгиевич Герман, учитель физкультуры, вспоминал как раз о той встрече на стадионе «Авангард», когда он подводил меня к Ященко:

— Несколько месяцев назад я увидел Володю на районном празднике, посвященном Дню физической культуры и спорта, и ужаснулся. Страшно худой, в глазах – и в помине ничего не осталось от той энергии и целеустремленности, которые отличали его в юношеские годы…

Что же его погубило, чего ему не хватало в этой жизни? Снова и снова задаю себе этот вопрос. И невольно вспоминаю, что после школы Володя мечтал стать инженером, готовился поступать в технический вуз. Но ему категорическим тоном возразили: «Нет, молодой человек, вы теперь принадлежите государству, а оно считает, что у вас будут успехи в спорте, и вы должны посвятить свою жизнь этой сфере». Выходит, падение Владимира Ященко произошло не сейчас, а когда он был еще в зените славы.

В те годы я часто встречался с ним, бывал в семье, и Володя, от природы очень общительный человек, жаловался на атмосферу, царившую на соревнованиях. Ему строго-настрого запрещали общаться с кем бы то ни было. Вокруг постоянно крутились какие-то «дядьки», а плановость выступлений его просто угнетала. Из Москвы звонили и настраивали на определенный результат. А результат от такого форсирования оказался плачевный: тяжелейшая травма, которая просто-напросто вычеркнула Володю из спортивной среды.

«Ты иди, учись на мастера по холодильникам!..»

С матерью Владимира, Марией Ивановной Ященко, я встречался дважды – через год и через три года после смерти ее сына. Живет она тяжело. Пенсия маленькая. Старший сын Анатолий (он старше Володи на 9 лет) нигде не работает, болеет. Мария Ивановна говорит, что у него туберкулез. А тут еще в гололед Анатолий упал, сухожилия повредил, теперь руку вообще поднять не может. Вот и тянет она воз одна. (Через несколько лет после смерти Владимира и Анатолий умер).

Когда я приходил к Марии Ивановне Ященко, соседки во дворе рассказывали, что трудится она до глубокой ночи. Утром едет на дачу, возвращается часов в семь вечера. Потом жарит семечки и идет продавать их на соседний рынок, сидит там до двенадцати ночи. Затем рано утром едет к оптовикам — купить подешевле жвачек, пакетиков кофе, «Мивины», лимонов и прочей мелочевки. И потом продает с наценкой в копейки. После дачи — снова семечки… И так далее, без сна и отдыха. Соседки ей говорят: «Мария Ивановна, не бережете вы себя. Разве ж можно так много работать!» А она отвечает: «Что поделаешь. Мне не на кого надеяться. Такая, значит, судьба…»

Спустя два года после той встречи в жизни Марии Ивановны мало что изменилось. Хотя, дачу Володину пришлось продать — нет больше сил туда ездить. По-прежнему она жарит семечки и носит на рынок. Иногда, по ошибке, жареные семечки еще раз пожарит — они и сгорят. И еще она заметила, что даже в сравнительно теплую погоду ноги мерзнут.

— Вроде и сапоги надену, а ноги все равно мерзнут и отказываются ходить. Другой раз дождь, снег — так не хочется идти на рынок, а надо, — говорит Мария Ивановна. — Но до двенадцати уже не сижу, в десять вечера заканчиваю работу. В последнее время сильно голова болит. Приду домой, стисну виски руками и сижу так полчаса — боль утихнет.

— Мария Ивановна, многие ведь звонили — хотели вам помочь. Помогли?

— Спасибо добрым людям. Точно и не знаю, кого благодарить, но памятник на Володиной могилке поставили. Телефон — его у Володи за долги отключили — снова вернули. А как-то трое парней подъехали на машине прямо на рынок: «Вы мама Владимира Ященко?» Отвезли меня домой, торт разрезали, чай заварили. Оставили мне 50 гривен. Потом к праздникам кто-то из них приходил, подарки приносил.

— Про Володю расскажите. Он очень на вас похож.

— На фотографию его смотрю каждый день, вспоминаю и плачу. У меня трое деток, он младший. Думала, кормильцем будет, а он ушел… В школе хорошо учился. А летом, на каникулы, я детей увозила в село к родителям мужа. Так он там все через ворота прыгал — тренировался. А вообще, я недовольна его выбором, тем, что он пошел в спорт. Спорт его и погубил. Рассказывали, что Би-Би-Си передавало: «Ященко днем тренируется, а ночью пьет». А где ж, я подумала, руководители его? Он что, сам на турниры ездит?!

Возвращается он как-то вечером с соревнований, сидит на кухне, ужинает. Я захожу к нему и говорю: «Володь, знаешь что — ты давай выбирай себе специальность». Молчит. «Пока ставишь свои рекорды — всем ты нужен и все тебя хвалят. Но это такое дело — пройдет. А потом что? Ты иди, учись на мастера по холодильникам или по телевизорам».

Он мне ответил: «Мам, я хочу спортом заниматься. А выучиться успею. Сейчас просто некогда». На том наш разговор и закончился.

— Он же потом учился на физкультурном факультете?

— Да, но… Не было у него смышлености в жизни, хватки жизненной не было. Я ему говорила: «Володь! Ты давай думай что-нибудь на будущее. Чтоб ты был определен в жизни. Чтоб у тебя угол свой был. Чтоб семья у тебя была». Он со мной не спорил. Но за жизнь он, как-то так получалось, по-серьезному не хватался. Выходит, хватки у него не было…

Года за два до смерти, рассказывала Мария Ивановна, Володе делали операцию — «резали желудок». Зашили и сказали, что нормально. Но он, сквозь наркоз, будто как услышал приговор врачей — рак. Может, поэтому, зная свой приговор, он «за жизнь по-серьезному не хватался». Все самые высокие взлеты были позади, оставалось свободное падение. И не раскрылся парашют! Даже запасной.

«Космический» взлет Ященко

В 12 лет он прыгнул на 1 метр 45 см

13 лет — 1.60

14 лет — 1.70

15 лет — 2.03 (!)

16 лет — 2.12

17 лет — 2.22

18 лет — 2.33 (мировой рекорд).

19 лет — 2.34 (мировой рекорд для стадионов).

2.35 (мировой рекорд для залов).

— Феноменальные Володины способности однажды заинтересовали даже специалистов космической медицины. Они попросили его приехать в Москву для тестирования, — вспоминал первый и единственный наставник Ященко в большом спорте, заслуженный тренер СССР Василий Телегин. – И, согласно их выводам, Ященко был «запрограммирован» матушкой природой на прыжок высотой в 2 метра 50 сантиметров!

«Автограф Ященко»

Мой коллега журналист Виктор Жаров, хорошо знавший Ященко, рассказывал такую историю, произошедшую в одном из редакционных кабинетов «Индустриального Запорожья»:

— Однажды он зашел ко мне, и я, как бы его подначивая, сказал: «Володя, не представляю себе, как можно прыгнуть на два тридцать. Неужели ты сможешь?

Он сразу включился в игру: «Конечно, хотя сейчас это нереально – я же в джинсах».

— Так в чем же дело – снимай, — отреагировал я, совсем не уверенный, что не «переигрываю».

И что вы думаете? Он попросил закрыть кабинет на ключ. Стянул джинсы… и практически без разбега взлетел ввысь, оставив на потолке след от кроссовки. Потом, когда я показывал след знакомым и говорил, что это – «автограф Ященко», мне никто не верил. Странные люди…

Дмитрий ШИЛИН.

 1981 год. Владимир Ященко на приеме у профессора спортивной медицины Зои Мироновой в Москве. Она ему сделала две операции — обе, увы, неудачные. Потом Володину ногу «собирали» в Австрии.

 Фото ИТАР-ТАСС