Моя журналистская деятельность начиналась в первой половине семидесятых в газете «Целинник» Перелюбского района Саратовской области. В памяти осталось немало доброго об этом периоде моей жизни, о тех людях, которые были рядом со мной, с которыми мы делали одно общее дело, жили дружно, интересно, увлеченно. Вспоминается разное, в том числе и такое, что и сегодня, спустя десятилетия, вызывает улыбку.

Не секрет, что в советские годы дефицит был явлением обычным. И не только на промышленные товары, но и на продуты. Особенно ощутимо это чувствовалось на селе, где тогда даже на рынке нельзя было купить нужные продукты, потому что тогда там практически не было рынков. Только в колхозах и совхозах были определенные фонды продуктов, которые, как исключение, отпускались специалистам хозяйств по льготным ценам. И мы, газетчики, пользуясь своим служебным положением, иногда обращались к руководителям хозяйств с просьбой выписать нам по себестоимости мяса. Обращались обычно к тем руководителям, где дела более-менее шли неплохо и критиковать их у нас не было оснований.

И вот как-то в одном из колхозов нам вместо говядины предложили выписать живых кур. По себестоимости, то есть, очень дешево. Нас это вполне устраивало, на рынке это стоило бы в разы дороже. А получать их надо было на птицеферме. Поскольку мы не хотели «светиться», фигурировать на глазах сельчан, дабы не «подмочить» свой журналистский авторитет, то на ферму отправились, когда уже стемнело.

Кур затарили в мешки и погрузили в багажник редакционного «УАЗика». Вернувшись в райцентр, в Перелюб, разобрали каждый своих кур и, таким образом, считали, что операция с курами завершилась благополучно. Но не тут-то было.

На следующий день мне надо было куда-то срочно ехать. Шофера не стал ждать, сажусь в машину и вперед. Выезжаю на центральную площадь райцентра: с одной стороны двухэтажное здание райкома партии, а с другой – райисполкома, тоже двухэтажное. И десятки больших окон этих двух админзданий выходят на площадь. То есть, полный обзор всего того, что движется по площади.

Погода в тот день, несмотря на позднюю осень, стояла теплая, солнечная. Настроение у меня было хорошее. Радовался, что и в газете с материалом порядок и что к обеду меня ждет свежая курятина.

И вдруг… Нет, закон подлости все-таки существует и проявляется он всегда не кстати. Вдруг до моего слуха донеслось подозрительное шуршание за спинкой заднего сидения. А вслед за ним и громкое куриное кудахтанье. Черт возьми! Откуда в машине куры? Ведь все мешки были доставлены их хозяевам в тот же вечер персонально. Это я отлично помнил, потому что сам был участником этой операции. Правда, при погрузке кур я заметил, что один из мешков был дырявый. Но кто же мог подумать, что курица может в темноте найти эту дыру и выбраться из мешка. Ну, и дела…

В общем, настроение мое несколько упало. Правда, не настолько, чтобы обращать внимание на такой факт. Мало ли что бывает. Ладно, думаю, проеду площадь и развернусь, чтобы курицу выгрузить в гараже. Чтобы не смешить перелюбцев нашими журналистскими приключениями. Только так подумал, как опять услышал кудахтанье. Только теперь уже не за спинкой заднего сидения, а на ней. А напротив – открытое окно. Я же перед выездом из гаража опустил стекла обеих задних дверей. Чтобы выветрился куриный запах. Тут уж я замер, жму на газ, чтобы скорее покинуть площадь, пока она не стала для меня площадью позора. Но не успел…

Курица, увидев в окне солнечный свет и ощутив свежий ветерок улицы, мигом оказалась за окном. Причем не тихо, а с громким кудахтаньем. Да еще в сторону райкома. Наверное, обрадовалась, что вырвалась из неволи. Полетела ли она дальше или опустилась на площадь, я уже не видел, мне было стыдно оборачиваться, я спешил скорее убраться от места моего позора.

Не знаю, видели ли работники райкома и райисполкома, как из редакционной машины вылетала курица, во всяком случае, никто из них мне об этом не говорил. Ни в тот день, ни после. Может, действительно не видели, а может, просто не придали этому факту значения, восприняв его как обычное явление того времени. Дело в том, что советские и партийные чиновники тоже пользовались льготными колхозными продуктами. И не только мясными. Так что все обошлось, слава Богу, тихо и спокойно. Но неприятный осадок в душе остался.

 «Член ЦК КПСС»

Здоровый юмор среди журналистов – хорошее подспорье в работе. У нас в «Целиннике» с этим был полный порядок. Умели работать в полную силу и умели пошутить, посмеяться по-доброму над своими «ляпами», рассказать новый анекдот и т.д. Не могу без улыбки вспоминать такой случай.

Приходит как-то на работу заведующая отделом писем Александра Давыдовна Шведкова и, не в силах сдержать смех, сообщает новость. Ее знакомый дед Иван, сторож на овощной плантации совхоза «Саратовский» встретил ее и спрашивает, есть ли в районе член ЦК КПСС. Та, хорошо владея информацией на этот счет, отвечает, что таковых партийных деятелей в районе нет.

— Нет, есть, — не соглашается дед Иван, – недавно я встречался с ним, он приезжал на плантацию за капустой, а я ему не дал капусты, потому что у него на руках не было выписки из бухгалтерии об оплате. Его зовут Михаил.

Конечно, Александра Давыдовна догадалась о каком Михаиле идет речь, потому что буквально три дня назад за капустой собирался ехать наш заведующий отделом сельского хозяйства Михаил Павлович Лисенков. Журналист опытный и человек хорошо известный в районе. И юморист еще тот. Кстати, он не стал отказываться, что это был именно он. Посмеявшись от души вместе с нами над этим инцидентом, Михаил Павлович рассказал нам подробности его встречи с дедом Иваном.

В совхоз «Саратовский» он приехал уже во второй половине дня, часа в четыре. Ни директора, ни бухгалтера в конторе уже не было. Он связался по телефону с директором и тот сказал ему, что он может прямым ходом ехать на плантацию и сказать сторожу, чтобы тот отпустил ему по директорскому указанию 50 килограммов капусты. Михаил Павлович так и сделал. Приезжает к деду Ивану, объясняет ему ситуацию. А тот – ни в какую. Мол, знать не знаю никаких указаний, только выписка из бухгалтерии об уплате должна быть. Ну, Михаил Павлович и решил взять деда на «пушку», представился ему членом ЦК КПСС, надеясь, что такой аргумент подействует на старика и капусту он получит. Но дед был еще того, старого закала, довоенного, когда на первом плане была ответственность человека за порученное дело. И он выдал, не стесняясь в выражениях:

— Ну, и хрен  с тобой, что ты член ЦК, а капусты я тебе не дам. И не дал.

Два Володи

Наверное, в каждом селе найдется человек с отклонениями в психике, которого принято называть юродивый. Обычно такие люди не представляют никакой опасности для окружающих. Скорее своим неординарным поведением, своими высказываниями они являются для односельчан своего рода безобидной забавой. Их разыгрывают, над ними шутят, они вызывают всегда у людей добродушную улыбку.

В Перелюбе в 60 – 70-е годы, насколько я помню, было двое таких юродиевых, два Володи – большой, физически крепкий, чуть сутуловатый, лет около тридцати Володя Сочнев и небольшой, подвижный, сам себе на уме Володя Сорокапудов.

Их в райцентре все знали – и молодежь и старики. К ним все были снисходительны, относились по-доброму. Не позволяли никому обижать их. Они были своего рода добрым символом села.

Сочнев Володя работал на кирпичном заводе, за троих выполнял самые тяжелые работы. Настолько он был вынослив и работоспособен. А еще он был наивным и очень добрым человеком. Считался лучшим работником завода. Были у него и странности, правда, такие, которые всегда вызывали у людей добрую улыбку и о которых все знали в Перелюбе. Первая странность заключалась в том, что зарплату он любил получать только в рублях. Других банкнот он не признавал. Только в рублях, чтобы было больше денег у него в руках.

Сдачу в магазине ему тоже давали рублями. И он всегда этому радовался. А еще, когда кто-то умирал в селе, он обязательно туда являлся и нес один на своих плечах тяжелый дубовый крест до самого кладбища. На поминках ему наливали граненый стакан водки, он выпивал и говорил: «Вова палу нес». Получив зарплату, он приходил в магазин, набирал полную авоську хлеба и всем рассказывал: «Во, маме несу»

Володя Сорокопудов был более яркой особой. Чаще привлекал к себе внимание односельчан, чем Сочнев. Он был даже с какой-то хитринкой. Просил подаяние, сидя возле церкви. Правда, не в Перелюбе, там церкви не было, а в соседнем районе, в городе Пугачеве. У него тоже была своя странность. Он любил наряжаться в старый военный камзол, одевал фуражку с красным околышем и в праздники проходил строевым шагом по площади райцентра, повернув голову в сторону райкома партии и приложив правую руку к виску. Он как бы отдавал честь. И громко выкрикивал: «Хайль Гитлер!». Такие процедуры он проделывал не однажды. Понятно, это вызывало у прохожих улыбку. Начальство делало вид, что не замечает ничего. Да и что они могли сделать с ним – больной человек.

Но однажды Володя Сорокопудов стал «героем» дня. Случилось это таким образом. В райцентр на уборку урожая приехало много грузовых машин. Один из работников милиции, зная его склонность к ношению военной формы, решил использовать его в розыгрыше, который он задумал. А розыгрыш состоял в том, что он дал Володе свою старую милицейскую форму и проинструктировал, как он должен действовать. То есть, поставил его на самой бойкой улице райцентра и велел отбирать у приезжих водителей права. И тот добросовестно выполнил рекомендации своего милиционера-наставника, около двадцати удостоверений отобрал у водителей. А делал он это так. Требовал у водителей права показать, складывал их себе в карман и говорил: «Придешь завтра в кабинет».

На следующий день водители приходят в ГАИ, а в там ничего не знают об этом. Спрашивает начальник ГАИ: кому вы отдавали удостоверения?

Как кому,- отвечают,- какому-то придурковатому милиционеру.

А зачем же вы отдавали, если видели, что он придурковатый?

Так все менты такие, — отвечают водители.

В общем, в конце концов, разобрались. Работнику милиции, который организовал этот розыгрыш, был объявлен строгий выговор. А у Володи Сорокопудова забрали милицейскую форму. Говорят, целую неделю он плакал.

Николай Зубашенко

«Украинские ведомости»