Будни военной «учебки» «Правого сектора». Здесь  бойцов учат, как устраивать засады, «зачищать» здания, проводить разведку боем на любой местности. Отсюда на фронт за неполных четыре месяца уехало почти 400 человек.

Некоторые из бойцов, которые прошли этот лагерь, сегодня работают инструкторами в батальоне «Днепр-1». Они заверяют, что тренируются там вместе с бойцами «Альфы» СБУ. По лагерю «Правого сектора» ходят легенды об их впечатлениях: «После нашего полигона «Альфа» нас ничему новому не научила».

Полигон – у военного городка на Черниговщине. Территорию военной части, а также несколько десятков гектаров леса и полей, Минобороны отдало «Правому сектору» для подготовки бойцов с их последующей отправкой на фронт.На вопрос, почему и на каких основаниях государство предоставило праворадикальной организации действующий военный полигон для тренировок, начальник лагеря «Черный» (здесь и далее будут использоваться как имена, так и псевдонимы бойцов и командиров ПС) отвечает просто: «Я уже 14 лет занимаюсь военным делом, и уже ничему не удивляюсь. Для меня ясно, что если мы здесь находимся, значит, есть какие-то договоренности. Министерство обороны – это та структура, которая без приказа свыше ничего делать не будет».

«Черного» здесь чаще именуют комбатом. Обычные бойцы рассказывают, что командир лагеря якобы долгое время служил в спецотряде при пограничных войсках и участвовал в боевых действиях. Правда, официально бойцы в лагере обращаются к нему, как это и принято во всех националистических военизированных организациях Украины – «друже Черный».

На следующий день после моего приезда в лагерь «Черный» уезжает на Донбасс. Говорят, он рвался туда с каждой группой. Но пока не нашел себе замену в виде друга «Беркута» – приблизительно 30-летнего парня из Львова в звании хорунжего (аналог младшего лейтенанта), – «большое начальство» на фронт его не отпускало.

За ошибки и медлительность на плацу при обучении боевому построению, комбат наказывает бойцов отжиманиями. В кадре выше «Черный» обращается к бойцу, который от усталости и, наглотавшись дыма от шашек, не может быстро подняться:

— Диму буде багато, не переживайте. Що лежиш? Думаеш, від того, що на пузі лежиш, воно відтиснеться, чи що?

Подготовка на полигоне действительно жесткая. Подъем в шесть утра, отбой в десять вечера. В течении этого времени офицеры, прошедшие зачастую не одну и не две войны, обучают бойцов всем основным военным дисциплинам с привязкой к реальным будням войны в Донбассе. Начиная от тактики ведения боя, передвижения отдельными группами, маскировки, работы в степи, лесу, городе – и заканчивая навыками зачистки зданий (применяя, в том числе, и альпинистское снаряжение), защите и атаке блокпостов, контроля территории, работе «на броне».

Последнее, правда, пока временно отложено. У плаца стоит Универсальный мобильный кемпер-амфибия (так называемая УМКА) на базе списанного и демилитаризованного БРДМ-2. Как говорят бойцы, пока учились ездить на нем  по лесу, поломалась ходовая часть – сейчас ждут запчасти из Киева.

Тактике боя, как правило, бойцы учатся в лесах поблизости от части. Их разделяют на две группы. Одна маскируется и прячется – это засада. Другая – атакующие – через некоторое время их ищет.

Стрельба ведется из страйкбольных АКМ, пулеметов и СВД. «Пули», пластмассовые шарики, на первый взгляд, безобидные. Но, по словам бойцов, если по спине попадает пулеметная очередь – остаются синяки в два-три сантиметра, могут срезать мочку уха или даже пробить насквозь щеку. Из защиты в лес берут только очки. Терпеть боль – такой же навык, как и стрелять.

Правда, был в лагере один боец – «салдафон изнутри и снаружи», как о нем все говорят. В лес он ходил в полной боевой амуниции: каска, бронежилет, сумки, подвески.

«Незаметно подползти к противнику по траве в такой «снаряге» невозможно – все цепляется за землю, за траву. Однажды «Черный» попросил его показать бесшумное передвижение по полю во всем его облачении. Он начал снимать с себя все, а комбат и говорит: «Нет, ты покажи в том, что ты на себя навесил», – рассказывает с улыбкой один из бойцов.

Именно максимальная приближенность к реальным военным действиям здесь наблюдается во всем. «Есть огромная проблема в том, что война на Востоке – это не Майдан. Люди воспринимают это как сафари. То есть, мы поедем, постреляем и уедем. На Майдане тоже самое было – большинство приезжало в пятницу-субботу-воскресенье повоевать, а дальше опять на работу. И сейчас также люди едут повоевать, не понимая, что там идет полномасштабная война – с использованием тяжелой артиллерии, реактивных систем, с обеих сторон работают специалисты», – говорит «Черный».

Неподалеку от казарм расположена так называемая «ферма» – брошенные с советских времен танковые ангары и наблюдательная башня между ними. На крыше ангаров «Правый сектор» оборудовал копии блокпостов – здесь учатся их брать и защищать. В башне, ступеньки и полы в которой готовы провалиться под каждым твоим шагом, тренируются навыкам зачистки зданий. Разбросанные повсюду отработанные дымовые шашки подсказывают, что инструкторы обеспечивали обстановку, приближенную к боевой.

Дальше – поле. Здесь учатся метать гранаты и стрелять по мишеням. Как рассказал боец Игорь, изначально на мишени вешались «броники», привезенные с Майдана. Их здесь бронежилетами не считают – выручат разве что от ножевого ранения.

По этому поводу, кстати, бойцы всегда не преминут посмеяться над теми, кто до сих пор стоит на Майдане в «нулевых брониках»: «Закончится война, мы с этими клоунами разберемся. Любой знающий человек с их «пенопласта» просто «стебется». Но пока у нас другие приоритеты – надо страну защищать».

«Пастух», 50-летний инструктор по тактике боя, который, с его собственных слов, прошел Афганистан и Нагорный Карабах (хотя бойцы рассказывают еще и об участии в войне в Чечне), говорит о своем предмете с любовью.

«Тактика – это суть войны. Все должны это понимать и уметь многие вещи. Даже просто неслышно идти по лесу группой – надо уметь. Ведь взаимодействия между силами АТО и различными батальонами там, на фронте, совсем нет. Это проблема номер один. Каждый из олигархов наплодил этих батальонов, которые ложить х..й хотели на соседний батальон. Каждый сам по себе. Такой войны еще не было. В Афгане было проще…» – делится наболевшим «Пастух», который, к слову, как и «Черный», рвется на фронт с каждой группой.

«Пастух» считает, что отсутствие взаимодействия между различными частями Минобороны и батальонами – это «не от бездарности больших генералов». Он постоянно, загадочно улыбаясь, говорит о том, что «это расчет».

«Сегодня-завтра, ну, пускай, через год, война окончится. И куда девать все эти батальоны, всех этих хлопцев? А ведь много кто сегодня понимает, что если президент не справится, то будет третий Майдан», – говорит он, потирая недавно зашитое колено после «Регби Правого сектора».

Это такая игра после тренировок, если у кого остаются еще силы. Игра командная, в касках, в бронежилетах и сопутствующей амуниции, со щитами и футбольным мячом – что-то среднее между регби и американским футболом.

Ненависть к «ментам» – одна из любимых тем для бойцов на «перекуре». Причем она возникла даже не на Майдане, а задолго до него – у многих достаточный опыт участия в националистических акциях еще даже до инаугурации Януковича.

«Если человек хочет воевать, тем более защищая свою страну – он имеет много возможностей, ведь есть много батальонов, в которые он может пойти служить. Тут не вопрос: «Что человеку нравится?» Все равно одно дело делаем. Только Самооборона Майдана, которая пошла в Национальную гвардию и подчиняется МВД, стоит на блокпостах, в оцеплении. А другие принимают участие в антитеррористической операции. У последних немножко другие задачи стоят. Но, как бы там ни было, и те, и те – на передовой. Тут уже вопрос к личному выбору каждого человека: чего он хочет — служить под Министерством обороны или под Министерством внутренних дел», – с некоторым сарказмом рассуждает «Черный».

Многие из «старых» в лагере – тех, кто решил продолжить учебу и после месяца-полтора, – критикуют поступки своих бывших товарищей по лагерю. Мол, поучились две-три недели – и на фронт. «Мы больше не берем на обучение хлопцев или девушек, которые не могут хотя бы месяц пробыть тут. Просто нет смысла тратить средства и время на тех, кто ничему не научится, посылать их в качестве «мяса» туда мы не собираемся», – поддерживает комбат.

«У кого-то брат в батальоне «Айдар», у кого-то – в другом, например, в «Донбассе». И они поучились у нас немножко – и туда. Надо прекращать это. Если учеба на полигоне, то не меньше месяца, и поступление только в наши отряды», – в свою очередь негодует Игорь.

В лагерь, как и ряд других людей, он попал из желания не идти обязательно на фронт, а просто поучиться военным премудростям. Человек 50-ти лет, до Майдана руководивший строительной фирмой приблизительно в 200 человек, еще в ноябре даже не думал, что будет, «как идиот, бегать с автоматом по лесу».

Теперь же он готов идти на фронт: «Командиры скажут – пойду. У меня жена – гадалка. Сказала, что меня не убьют. А что делать, Путин реально настроен на войну. Изначально я хотел просто поучиться, как и что делать, ведь даже «срочную» в молодости не служил. Но теперь – пойду».

Особая тема для разговора с бойцами и командирами – добровольцы. Помимо трех батальонов «Правого сектора», в Донбассе воюет еще и добровольческий корпус «Правого сектора». Некоторые туда ушли с последней группой буквально одну-две недели назад: это и белорусы, и россияне, и грузины, и армяне, и даже болгары.

«Белорусы одинаково отвечали на наши вопросы «А зачем вы идете на нашу войну?» Говорят: «Сначала мы поможем вам, а потом и вы нам с Лукашенко», – рассказывает один из бойцов.

В целом лагерь по подготовке штурмовиков на полигоне Минобороны – не только единственный официальный, это единственный, который готовит штурмовиков на войну. В других лагерях «Правого сектора» преподаются специализированные вещи, готовят по отдельным направлениям, отдельным армейским специальностям. Таких спецлагерей по Украине до десяти. Хотя местных летних националистически ориентированных лагерей для молодежи «на лето» – намного больше.

Бросается в глаза, что, в отличие от общераспространенного мнения, галичане не в особом почете у окружающих – «много идеологии». А вот волыняне – «настоящие партизаны». Говорят, в летних лагерях на Волыни стрельбы боевыми патронами чуть ли не каждый день проводят.

А тут в последнее время стали уважать Центральную и Восточную Украину. Перебивая друг друга, утверждают, что хлопцы оттуда – «те еще звери». Со слов комбата, руководство «Правого сектора» готовилось открыть такие лагеря еще во время Майдана.

«Мы это планировали сделать еще тогда – зимой. Мы просто столкнулись с тем, что против вооруженных людей, военных, надо действовать по-военному, – делится «Черный» за считанные часы до отъезда на фронт. – А на тот момент так действовать были готовы только бойцы «Тризуба». И только потому, что они по факту – военные. А потом оказалось, что МВД у нас больше 300 тысяч душ было. В те месяцы мы не могли выставить столько же подготовленных бойцов, которые могли бы вести вооруженную борьбу. Выставили меньше – но они, правда, свою эффективность показали».

На прощание «Пастух» мне говорит: «Первое, что бойцы выносят отсюда, – это дисциплина. Должно быть понимание, что командир на войне имеет очень большие полномочия – вплоть до расстрела на месте без суда и следствия».

И как подтверждение строгой дисциплине ровно в 22:00 по всему лагерю затихают все разговоры, в казарме тушится свет. Хотя темноту еще пару часов осторожно и почти из-под одеяла разбавляют отсветы мобильных телефонов.

Бойцы говорят, что после тренировок и постоянного ожидания фронта – сдают нервы. Многие не могут уснуть. Доказательство этому – нескончаемые разговоры в «курилке» о различных видах успокаивающих лекарств.

Напряжение и ожидание фронта здесь также шокирует неподготовленного человека, как и впечатления от методов подготовки 18-летних пацанов к войне. К часу-двум ночи общая казарма на 50 человек (немногочисленные девушки спят в ней же) наконец замолкает. Где-то слышится храп сорокалетних мужиков, а где-то постанывания во сне еще безусых юношей.

За окном лают собаки, которые реагируют на диких лисиц и кабанов у выгребной ямы возле КПП, куда скидываются объедки, это частые гости. По дороге проезжает колонна бронетехники Вооруженных сил. Еще часа три назад можно было слышать, как «армейцы» стреляют по движущимся мишеням буквально в километре от лагеря.

«Играют мускулами и броней каждый день», – говорят бойцы. И не понятно – то ли издеваясь, то ли завидуя. Наконец все окончательно замолкает. И, лежа на кровати, остается только думать: кто из них – сопящий, храпящий или стонущий во сне, – уйдет на фронт через месяц-два. И вернется ли он.

«Черный» еще при первом со мной разговоре сказал, что все бойцы, прошедшие его лагерь, – для него гордость. Но он уже в дороге на фронт. Его место занял «Беркут», который еще в обед заявил всем бойцам, что вводит в обучающую программу занятия по идеологии, истории Украины и истории повстанческого движения.

«Я иногда спрашиваю у человека: «Кто такой Степан Бандера?» А он не знает… Но он в «Правом секторе»… – аргументирует он свое решение.

Некоторые из бойцов после этой новости, прямо говоря, плевались в «курилке». Основная причина приехать сюда у части из них – все-таки не правая идеология, а желание научится воевать. Здесь даже половина бойцов говорит на русском языке.

«Я не из Сектора, и не принадлежу ни к какой партии, ни к какому движению. Я – гражданин Украины. И хочу научиться защищать свою страну», – сказал еще днем мне один из бойцов.

«Мы только даем знания, и то, как ими пользоваться. А как ими воспользуется человек… Воевать ведь тоже надо с умом. Это гений. Кто-то гениальный в одной профессии, а кто-то – в военной. Главное, что мы помогаем защитить государство Украина», – пожалуй, этими словами комбата и можно резюмировать все происходящее в лагере подготовки штурмовиков «Правого сектора».

http://www.theinsider.ua