К 200-летию со дня рождения Кобзаря, — а эту дату будет праздновать через год весь мир, — Национальный музей Тараса Шевченко в Киеве разрабатывает несколько просветительских проектов. Среди них «Виртуальный музей» — цикл аудиопрограмм (по произведениям Шевченко), а также новые экспозиции, научные исследования, сотрудничество с международными учреждениями.

Впрочем, директор киевского музея Шевченко Дмитрий Стус отмечает: «К величайшему сожалению, стены нашего музея больны! И фактически весь этот год будет проводиться ремонт, переоборудование, хотя во время ремонта музей не закроется. Ведь именно сегодня музей должен постоянно трансформироваться, выполнять функцию культурно-просветительского центра».

После ремонта откроют комнату, посвященную меценатам Терещенко. Планируется развернуть тему Кирилло-Мефодиевского братства и «Книг бытия украинского народа», с которых началась история модерной украинской нации.

— Музей Шевченко должен сохранять материальную историю, — говорит Дмитрий Стус. — И возможно, после ремонта у нас появится возможность купить какие-то экспонаты, связанные с именем Костомарова, Кулиша, Гулака… Шевченко больше, чем все наши представления о нем…

— Г-н Стус, недавно вы анонсировали проект «Виртуальный музей Шевченко». Расскажите подробнее об этом. Какие документы можно будет увидеть в Сети?

— Проект мы начали вместе с компанией ЭЛАУ. Считаю, что весь Шевченко должен быть доступен украинцам во всем мире. Хотим выложить всю шевченкиану в виртуальном пространстве, чтобы каждый житель даже маленьких городков Украины, зайдя на сайт, мог с ней ознакомиться. Планируем к 200-летию Шевченко открыть этот виртуальный музей. Конечно, есть технические и финансовые сложности, но мы движемся вперед.

Совместно с фондом «Відродження» запускаем проект «Энциклопедия музея Шевченко». Знаю, что на протяжении 10 лет создавали энциклопедию Шевченко. Вышло два тома, а вы их видели? Они вышли ограниченным тиражом, который крайне медленно расходится даже по библиотекам.

Поэтому мы берем старые статьи наших ученых и хотим создать украиноцентричную шевченкиану. Но приобщаться могут и молодые люди со своими исследованиями. Эта виртуальная энциклопедия будет главным источником, из которого молодежь будет черпать информацию. Знаю наверняка, что сегодняшняя молодежь не пойдет в научную библиотеку, например, в центре Винницы. А зайдет в Интернет, нажмет на кнопочку и узнает что-то интересное для себя о Шевченко из комментариев, скажем, Сергея Ефремова. Или, скачав статьи Ивана Дзюбы, Григория Грабовича и других шевченковедов, получит представление о разных взглядах на ту или иную проблему. Все это должно делаться на базе музея, для этого в указе президента задекларирована программа «Шевченків дім».

Кстати, к 200-летию мы, наконец, приведем в надлежащее состояние и главное здание, и наши филиалы — литературно-мемориальные дома-музеи «Дом на Приорке» и «Козье болото» (переулок Шевченко, 8а).

Ведь домик в бывшей местности Козье болото является историческим памятником, поскольку он единственный в Киеве образец застройки, типичной для нашего города в середине XIX в. Лишь благодаря имени Шевченко домик сохранился. Если же говорить о «Доме на Приорке», то это дом, где в последний раз был Шевченко. Там осталось несколько аутентичных стен, досок, перекрытий, — образец того, как в то время жили люди на Куреневке. Мы, украинцы, такие богатые и так себя не любим, что начисто стираем память о вчерашнем дне. А иностранцам интересно. Так что если не хотим для себя — сохраним хотя бы для них…

— Есть и такое мнение: дескать, в Украине многовато шевченковских музеев, поскольку ценных экспонатов там маловато. вы сторонник определенной музейной «централизации»? Или все надо оставить как есть?

— Когда-то в одном интервью Андрей Бондарь сказал: «Зачем ходить в музей Шевченко, там что — новая экспозиция?» Я его на сто процентов понимаю. Ведь Шевченко в сознании большинства ассоциируется с традиционным образом культуры. Поэтому и работаем над тем, чтобы потихоньку что-то менять, чтобы люди хотели вернуться в музей еще и еще.

Положительным фактом считаю также то, что в музей пошел русскоязычный посетитель. Шевченко не надо «герметизировать» только в своей культуре — наоборот, открывать наружу. Сегодня мы много говорим об интеграции Украины… Но вот кто в Европе знает, что такое Украина? В технической сфере прогресса нет, о социалке вообще не говорим. Нас знают лишь по заробитчанам… И по их количеству могут судить, что людей в стране много и что люди эти большей частью бедные… Так что мы можем стать интересными миру лишь благодаря своим культурным достижениям, благодаря Шевченко. И, по крайней мере, английский и русский языки должны помочь нам в этом. Кстати, на этих языках в музее уже работают аудиогиды.

— А что вы думаете об обновленном музейном комплексе Шевченко в Каневе?

— Мне там очень нравится. Это музей нового типа. Там, может, не так много оригинальных экспонатов, есть только несколько артефактов, связанных с погребением Шевченко, а также посмертная маска. Но Лариса Скорик хотела создать просторное светлое место, где будет видно величие Шевченко и куда будут приходить люди, чтобы ему поклониться. Как по мне, ей удалось преодолеть некоторую провинциальность предыдущей экспозиции. А эта экспозиция признана в Европе одной из лучших. Хотя в Украине ее ругали. Я был в Каневе в 2012-м раз десять. Теперь по-доброму завидую — настолько там все продуманно с точки зрения функциональности. Да и люди туда идут с удовольствием.

— Какие научные направления сегодня разрабатывает музей под вашим руководством в первую очередь? Какие страницы жизни и творчества Тараса Шевченко, на ваш взгляд, еще недостаточно изучены и нуждаются в большем внимании исследователей?

— Вообще, проблема любого классического писателя и автора — это иллюзия, что все о нем все знают. После школы мы выходим с определенными стереотипами и клише. То есть не видим человека во всей его сложности. А видим лишь мифологизированный образ, который был бы хорош для эпохи романтизма, но не совсем приемлем для человека, который воспитывался в Киеве.

Важно акцентировать внимание на питерском периоде жизни Шевченко. На его позднем творчестве — Шевченко-художник, Шевченко-денди, Шевченко-мыслитель. Именно тогда поэт обращается к Библии. Поскольку перед ним стоит непростой выбор. Представьте, что у человека было все для успешной жизненной стратегии, и этот человек всем жертвует, чтобы приобщиться к неизвестной игре — писать на языке, который не имеет даже своего печатного алфавита, не имеет читателей. На языке, который, по сути, не имеет литературы.

До Шевченко было лишь несколько попыток харьковской школы поэтов-романтиков трансформировать фольклор в литературу. Шевченко же создает свой материк, закладывает основы литературы. Но он должен принести в жертву себя как художника. Выбор непростой: или ехать на царскую стипендию в Италию — и ты все имеешь, или ехать в живописную Украину на сомнительные деньги… И только представить, что человек издает во франкоязычном Санкт-Петербурге восемь украинских стихотворений, которые вошли в тот первый «Кобзарь». Сборник стоит один рубль серебром и продается за две недели. И за эти две недели восемь стихов отбивают половину суммы, за которую поэта выкупили из крепостничества.

Перед Шевченко стояли те же вызовы, что и перед нами сегодня. На Шевченко можно, как говорит Константин Москалец, «кшталтувати себе», то есть формировать себя. В школе об этом не говорят.  На каждом этапе изменяется восприятие той или иной фигуры. Поэтому надо помочь каждому поколению найти свой путь — к Шевченко, к Стусу, к Франко, к Лесе Украинке. Шевченко не может существовать в вакууме — без Кирилло-Мефодиевского братства, без Лескова…

— Кого сегодня можете назвать среди самых серьезных и талантливых исследователей жизни и творчества Шевченко?

— Это Иван Михайлович Дзюба, Юрий Барабаш из Москвы. Мне очень нравится, как работает Леся Генералюк и научные сотрудники нашего музея. Музей собирает фактаж — это в определенной степени черновая работа. Она действительно сегодня колоссальная. Когда я пришел на должность директора, то пригласил нескольких человек, которые формируют основу музейного менеджмента… Поскольку именно этого музея очень не хватает. Главное — найти подход, как этот фактаж сделать доступным для посетителя музея. Ведь материал не предполагает легкого восприятия, легкого чтения. Это просто голые факты, из которых может вырастать теория.

— Если сравнивать творческие вселенные Шевченко и Василия Стуса, вашего отца, что вы увидите в них общего?

— Думаю, больше всего общего в их творческой биографии. У обоих была возможность стать успешными, и оба выбрали очень неблагодарный путь. Путь… Не скажу — служение своему народу, это что-то другое. Для них было важно сохранить верность материнской правде, материнской традиции, материнскому языку. Поскольку и во времена Тараса Шевченко, и во времена Василия Стуса к малороссам относились пренебрежительно — и поляки, и венгры, и русские. А Шевченко и Стус будто поддерживали представление об украинском характере — дескать, этим можно гордиться.

Эти личности стали носителями достоинства народа, которого нам иногда не хватает, когда, например, мы приходим наниматься на работу, приезжаем в чужую страну. Именно в этом я усматриваю их наибольшую загадку и наибольшую общность. А вот художественные коды поэтов — разные. Шевченко переплавлял фольклор в литературные образы, Стус же шел дальше — он искал выходы на архетипы, усложнение, герметизм… Стус открыт больше для мыслителей, для людей, умеющих читать «кшталтовану» сложную поэзию. Письма Василия Стуса тоже читаются не как письма, а как философские размышления о сверхбытии человека в этом мире.

Но у обоих художников была осознанная потребность поддерживать своим примером, своей жизнью гордость за то, что ты украинец.

Источник: http://gazeta.zn.ua