В Польше сейчас живет и работает более миллиона украинцев, и это число продолжает расти, несмотря на то, что ксенофобские настроения среди местных жителей усиливаются. English, Polski » Граффити в подземном переходе в Кракове. (c) Artur Widak/SIPA USA/PA Images. 

Если ваш визит в Польшу начнется с вокзала «Варшава-Центральная», вы можете подумать, что находитесь в западноевропейской столице – вокзал ничуть не уступает парижскому или лондонскому. Здесь вы можете купить суши-ролы и био-смузи — идеальный ланч для поездки в Берлин на пятничном поезде, битком набитом хипстерами. На платформах стоят офисные работники в ожидании своих поездов. После того, как в стране поднялась паника из-за смога, они перешли с джипов на общественный транспорт.

В нескольких километрах отсюда находится автостанция «Варшава-Западная», и это уже совершенно иной мир. В грязном киоске, который в последний раз ремонтировали еще «при коммунизме», никаких био-смузи вы не найдете — там продаются сосиски с кетчупом и б/у одежда. Из обшарпанных автобусов выходят усталые люди: поляки возвращаются домой из Германии, Австрии и Бельгии; украинцы прибывают в Польшу. Для последних «Варшава-Западная» зачастую становится первой встречей с «Европой», о которой они так мечтали.В Польше, стране с 38-миллионным населением (не считая гастарбайтеров) сейчас проживает уже более миллиона украинцев. Большинство из них решили эмигрировать после вооруженного конфликта, вспыхнувшего на востоке Украины в 2014 году, когда курс гривны резко упал, а цены возросли.В 2015, когда в Польше пришла к власти популистская правая партия «Prawo i Sprawiedliwość» («Закон и справедливость»), польско-украинские отношения ухудшились; данные социологических опросов свидетельствуют о том, что в стране усилились ксенофобские настроения. Однако Польша с ее миграционной политикой (где предпочтение отдается гражданам стран бывшего СССР), с ее языковой и культурной близостью, по-прежнему привлекает украинских иммигрантов.

1000 долларов за услуги юриста

«Варшава-Западная» — это первый шок для каждого, кто представляет себе Польшу европейским раем, — объясняет Анна, приехавшая сюда почти год назад. — На самом деле даже не первый, а второй, потому что первый шок — это когда сначала вам приходится несколько часов стоять на границе и выслушивать крики пограничников. Те, кто еще не знает польского, понимают только слово kurwa».

Анна — энергичная, веселая женщина за пятьдесят. В Украине она работала учительницей географии, но после обвала гривны средняя зарплата украинского учителя стала составлять около 75 долларов в месяц. В Польше Анна зарабатывает около 400 долларов в месяц — это работа с проживанием и питанием, что дает Анне возможность пересылать большую часть заработка во Львов, где остался ее муж и две дочери. По оценке Национального Банка Польши, лишь 9% украинских иммигрантов не имеют среднего или высшего образования, однако физическим трудом занимаются 70.7%.

«Говорят, что полька на такой же должности получает вдвое больше, — рассказывает Анна, — но трудно договариваться с работодателями, если в половине объявлений о работе стоит «украинцам не беспокоить». Но я не жалуюсь на своих работодателей. У них самих семья за границей, и они пытаются помочь родным».

Юлии, подруге Анны, повезло меньше. Еще в Украине она купила «вакансию» — приглашение на работу, необходимое для получения визы — у мошенников. Юлию убедили, что на «Варшаве-Западной», ее сразу же встретят работодатели и отвезут на обещанную квартиру. Но все произошло совсем не так.

Говорят, что полька на такой же должности получает вдвое больше, но трудно договариваться с работодателями, если в половине объявлений о работе стоит «украинцам не беспокоить»

«Ко мне подошел человек и стал говорить, что для того, чтобы я могла легально остаться в Польше, надо заплатить 1000 долларов за услуги юриста, — рассказывает Юлия. — Сначала я не поверила и стала звонить по номеру, который мне дали в Украине. Я звонила, звонила, но никто не отвечал. Я переночевала на автостанции, позвонила этому «юристу» и спросила, нет ли у него какой-нибудь работы для меня. Мы договорились встретиться в маленьком городке под Варшавой. Оттуда они отвезли меня в яблочный сад, хотя я им сказала, что ищу работу няни. Я хотела отказаться, потому что у меня проблемы со спиной, но он сказал, что ему дорого обошлись поиски этого места и что мне придется там работать как минимум месяц. К счастью, когда мы остановились на заправке, мне удалось сбежать».

Объявление на украинском языке «Ищу работу» в варшавском районе Уяздов. CC-BY-2.0 Slava Murava / Flickr. Некоторые права защищены.

«Продажа фиктивных рабочих мест — одна из основных проблем, с которыми к нам приходят, — объясняет София Усейнова из фонда «Nasz Wybór» (Наш выбор), помогающего украинским гражданам в Польше. — Многие принимают эти предложения, поскольку без декларации работодателя они не могут получить рабочую визу. Когда люди обнаруживают, что их обманули, они начинают искать другую работу. Но процедура [оформления] официального трудоустройства длится несколько недель. Для многих это слишком долго, поэтому они оказываются на черном рынке, где уже невозможно защищать трудовые права.По данным центра юридической консультации им. Галины Нець (Centrum Pomocy Prawnej im. Haliny Nieć), количество жертв торговли людьми в Польше ежегодно достигает нескольких сотен и включает в себя растущее число украинских работников. Трудно сказать, сколько случаев современного рабства (в том числе торговли принужденными рабочими) остаются неизвестными, о скольких случаях люди так и не заявляют.

Репатриация вместо миграции

Я встретила Анну и Юлию в печально известной очереди в региональном управлении Департамента по делам иностранцев. Украинские сети пестрят мемами о польской бюрократии, что неудивительно: очередь начинает собираться в шесть часов утра, за два часа до открытия конторы. Только так люди могут дождаться возможности решить свои вопросы о пребывании мигрантов в Польше. Польская административная система не была готова к резкому росту числа иммигрантов, и нынешняя политическая атмосфера, враждебная к новоприбывшим, не очень-то мотивирует поляков реформировать эту систему и облегчать жизнь иммигрантам.

«Жизнь украинца в Польше состоит из двух фаз: подача документов и ожидание административного решения, — говорит Светлана Овчарова, украинская журналистка и студентка Варшавского университета. — Теоретически я должна была получить свою «карту пребывания» за два месяца, но на практике это может занять и целый год. В течение этого периода я не могу выезжать из Польши».

«Жизнь украинца в Польше состоит из двух фаз: подача документов и ожидание административного решения»

Светлана — одна из представителей молодой украинской интеллигенции, которая начинает проявлять себя в культурной жизни Варшавы. Она год проработала в русской службе Польского Радио. Однако с приходом ПиСовцев к власти зарубежная служба Польского Радио превратилась в пропагандистский канал, не допускающий никакого плюрализма. Здесь, как и в польской редакции радио, многих либеральных журналистов уволили, а многие уволились сами.

Раньше молодые образованные украинцы устраивались на работу в польские культурные учреждения, научно-исследовательские центры или общественные организации. Сейчас государственные учреждения очень сильно политизируются, а общественные организации, которые поддерживают мигрантов или межкультурные диалоги, имеют меньше шансов на государственную поддержку. Ресурсы, которые раньше выделялись на помощь мигрантам, теперь идут в основном на «репатриацию» — возвращение поляков, которых ранее (в частности, при сталинизме) насильно выселили из страны.

Был ли Степан Бандера хорошим человеком?

Ситуация с украинцами в Польше при ПиСовском правительстве характеризуется не только анти-иммиграционной политикой и правыми популистскими лозунгами «Польша прежде всего», но еще и напряженными польско-украинскими отношениями. Речь идет о конфликтах памяти, типичных для «кровавых земель» Центральной Европы.

Сами украинцы неохотно комментируют политические перемены в Польше. Они пытаются смотреть на вещи оптимистически, говорят о культурной близости и взаимопонимании. Юлия — та, что сбежала с автозаправки — в самом начале нашей беседы подчеркивает: она согласилась разговаривать со мной только потому, что я пишу для англоязычной прессы. Жаловаться на жизнь в польских СМИ Юлия не стала бы — она не хочет, чтобы поляки упрекали неблагодарных, враждебных украинцев. «Понятно, кто выиграет от конфликта между нашими народами», — говорит Юлия. Она, конечно же, имеет в виду российскую пропаганду.

София из фонда «Nasz Wybór» тоже старается сосредоточиться на «позитивном». Когда я спрашиваю ее о переменах, которые принесла стране партия «Prawo i Sprawiedliwość», София приводит пример из собственной жизни. «Недавно я пошла на собеседование, чтобы получить «карту пребывания», — вспоминает она. — Меня несколько раз спрашивали о Волынской резне и Степане Бандере. Раньше там всегда были вопросы из области истории, например, кто был первым королем Польши, или кто такой Лех Валенса. Но теперь, помимо этого, приходится отвечать на вопрос «был ли Бандера хорошим человеком».

Июль 2016: президент Петр Порошенко у польского монумента жертвам Волынской трагедии. Источник: http://www.president.gov.ua

Степан Бандера, один из лидеров Организации украинских националистов во время Второй мировой войны — спорная фигура в польской и украинской исторической политике. Для некоторых украинцев, особенно на западе страны, Бандера является символом освободительной войны против советской и польской гегемонии, достойный образец для солдат, которые сейчас воюют на Донбассе. С польской точки зрения, Бандера прежде всего — символ Волынской резни, массового убийства поляков украинцами (и менее масштабных ответных действий со стороны поляков), которое происходило во время немецкой оккупации в 1943–1944 гг.Киев сделал несколько жестов примирения касательно Волыни — например, в июле 2016 года президент Петр Порошенко почтил память жертв Волынской резни. Однако Польша требует безоговорочного осуждения таких организаций, как ОУН или УПА. В Украине сейчас период военной мобилизации — не лучшее время, чтобы разбираться со своей «неудобной» историей, тем более что образ злобного бандеровца играет центральную роль в российской пропаганде.

Польские традиции

«Восточная политика» Польши включает в себя две традиции, сложившиеся в межвоенный период.

Первая из них, «пилсудчиковская» (по имени Юзефа Пилсудского) стоит за то, чтобы поддерживать Украину с целью противостоять российскому влиянию. Вторая, «эндецкая» (эндеки — члены правой Национально-демократической партии Польши в 1897—1947 годах ), рассматривает украинцев как вечных исторических врагов Польши, против которых можно объединиться даже с Россией. С тех пор, как в 1991 году Украина стала независимой, на польской политической сцене доминировали «пилсудчиковские» настроения. Однако сейчас начала проявляться «эндецкая» тенденция.

Партия «Prawo i Sprawiedliwość» как таковая не является анти-украинской. Официально она поддерживает Украину в ее конфликте с Россией (хотя высказывания партии не подкрепляются никакими конкретными действиями), и между Варшавой и Киевом не происходит явных столкновений по поводу Волыни. Кроме того, члены ПиСовского правительства знают о преимуществах иммиграции украинцев; периодически они упоминают эти преимущества в СМИ. По данным Польского союза предпринимателей, в течение ближайших 20 лет Польше будут нужны дополнительные пять миллионов людей, чтобы поддерживать нынешний уровень экономического роста.

Премьер-министр Польши Беата Шидло и председатель партии «Prawo i Sprawiedliwośс»

Ярослав Качиньский заявили, что Польша не может принимать беженцев с Ближнего Востока, потому что на стране уже лежит бремя украинской миграции (c) Alik Keplicz AP/Press Association Images. Все права защищены.Однако, боясь наиболее радикальных своих избирателей, «Prawo i Sprawiedliwość» не хочет показаться слишком уж дружелюбной по отношению к Украине или украинским работникам. Кроме того, набирает силу анти-украинская фракция партии. Это немного напоминает ситуацию в Венгрии, где правящая правая популистская партия Fidesz была вынуждена позаимствовать программные положения ультраправой партии Jobbik, чтобы крайне правая оппозиция не противостояла Fidesz.Партия «Prawo i Sprawiedliwość» не разжигает анти-украинскую агрессию, но позволяет другим разжигать ееПартия «Prawo i Sprawiedliwość» не разжигает анти-украинскую агрессию, но позволяет другим разжигать ее. Представители правящей партии не осуждают нападения на почве ксенофобии — а подобные инциденты, как утверждает польский омбудсмен, случаются все чаще; правда, к украинцам поляки относятся гораздо лучше, чем к арабам или ромам.»Я чувствую более-менее нормальное отношение к себе, у меня есть польские друзья, хотя я стараюсь на всякий случай не говорить по-украинском на людях, — рассказывает Анна, учительница географии из Львова. — Что меня бесит, это когда кто-то начинает говорить о политике и объяснять мне, что Украина должна делать, чтобы построить такую же демократию, как в Польше. Глядя на то, что происходит в Польше сейчас, я, если честно, не уверена, что хочу такой же демократии для Украины».

«Польское чувство превосходства по отношению к украинцам имеет свои исторические корни; это не единичный случай в европейском контексте, — комментирует историк Марек Войнар, специалист по польско-украинским отношениям. — С одной стороны, в межвоенный период эта ситуация была обусловлена экономическими факторами: украинцы доминировали в сельской местности, а в городах, где сформировались высшие слои населения, доминировали поляки и евреи (в Восточной Украине — евреи и русские). Экономический контекст повлек за собой и культурный: украинцев стали воспринимать либо как ответвление польской нации, либо как примитивных бандитов: казаков, гайдамаков, резунов».

«Миллион беженцев из Украины»

«Они крадут наши рабочие места» — этот аргумент, типичный для стран-объектов иммиграции, встречается и в польской риторике. Недавно на одном из автозаводов восточной Польши бастующим работникам пригрозили, что их уволят и назначат на их места украинцев.

Хотя в Польше на данный момент довольно низкий уровень безработицы (около восьми процентов), но можно предсказать, что среди низкоквалифицированных работников теперь возрастет чувство соперничества с иммигрантами. Несомненно, националистически настроенные политики и журналисты с радостью ухватятся за эту враждебность и приправят ее ксенофобскими высказываниями, чтобы сыграть на анти-украинских настроениях в обществе.

«Европа, о которой они мечтали» — варшавский Дворец культуры и науки в окружении современных небоскребов. CC-BY-SA-2.0 Monika / Flickr.

Некоторые права защищены.«Этих людей можно понять, — объясняет украинский социолог из Варшавы, пожелавший остаться неизвестным. — Если бы мне пришлось работать за мизерную оплату на единственном заводе в районе, и мой работодатель сказал бы что-то подобное, и при этом по вечерам мой телевизор транслировал бы фильмы о Волыни — возможно, такое расстройство и меня бы довело до ненависти».Украинцев в Польше тоже раздражает формулировка «миллион украинских беженцев», которую представители польского правительства часто повторяют на международной политической сцене. Премьер-министр Беата Шидло и глава ПиСа Ярослав Качинский пытаются убедить государства ЕС, что Польша не может принять беженцев с Ближнего Востока, поскольку она и так уже обременена иммигрантами из Украины.»Грубо говоря, мы чувствуем себя так, будто нами подтерлись», — подытоживает украинский социолог. Со времен Евромайдана статус беженцев получили только 20 украинцев (18 из которых — лишь после апелляции). И хотя многие украинцы уехали в Польшу по причинам, прямо или косвенно связанным с войной, однако получить международную поддержку для них — дело почти невозможное. Польская система социальной помощи не распространяется на украинцев, несмотря на то, что они вносят свой вклад в экономическое развитие страны и платят налоги. Если польское правительство не даст им понять, что в Польше украинцы в безопасности и что им здесь рады — они уедут, как только Германия откроет для них свой рынок труда, а поляки останутся одни в своей «Европе».

КАЙЯ ПУТО
Кайя Путо — польский журналист, редактор и активист. Она пишет о Восточной Европе и проблемах миграции. Она — вице-президент правления издательского дома Korporacja Ha!art, где она также главный редактор книжной серии Czyli Nigdzie (“Это нигде”).

Опубликовано: http://ukrvedomosti.com.ua