Разрешая комсомольцам заняться бизнесом, руководство СССР стремилось раскрепостить предпринимательскую энергию еще молодых, но уже проверенных кадров.  Ему это удалось. Социализм рухнул, а многие молодые коммунисты, повзрослев, вошли в список Forbes.

Рок‑фестиваль “Все звезды” на стадионе “Динамо” собрал в сентябре 1988 года более 15 000 зрителей. Столь масштабного музыкального шоу столица Украинской ССР еще не видела. Выступили “Вопли Видоплясова”, “Бригада С”, “Звуки My”, “Игры”, “АВИА”. Мало того что над сценой музыканты повесили издевательский портрет Брежнева, на котором у генсека звезды героя были нарисованы даже вместо пуговиц. Оказалось, что изображение плохо закреплено, и во время выступления Сукачева плакат упал на сцену.

Музыканты доиграли программу, топча изображение генсека. Организаторы шоу — руководители киевского Центра научно‑технического творчества молодежи (ЦНТТМ) “Прогресс” с ужасом ждали последствий. “В РСФСР на такое никто не обратил бы внимания, а у нас при Щербицком еще царил махровый социализм”, — вспоминает бывший заместитель директора “Прогресса” Владимир Сушко.

Устроители отделались легким испугом: официозные газеты написали о сборище “невменяемой молодежи”, и только. С финансовой точки зрения проект оказался очень успешным. На своем первом крупном рок‑концерте комсомольцы заработали 120 000 рублей.

Киевский ЦНТТМ, созданный комсомольскими функционерами среднего звена, проработал к тому времени чуть более года. Его сотрудники получали до 3000 рублей в месяц. Баснословные деньги в стране со средней зарплатой менее 200 рублей. Откуда такие заработки?

Денег как универсального эквивалента в СССР не существовало. На рубли — что наличные, что безналичные — не покупали, рубли “отоваривали”. Безналичный рубль “отоваривался” так называемыми фондами, или централизованно выделяемыми материальными ресурсами: сырьем, комплектующими, производствами средств производства. До 1987 года финансовые органы строжайшим образом следили за тем, чтобы организации не превратили безналичные деньги в “нал”. Это могло парализовать потребительский рынок, и так страдавший от дефицита самых востребованных товаров.

Новое советское руководство совершенно не понимало, как устроена экономика СССР. Зато желания сдвинуть народное хозяйство с мертвой точки у новых лидеров было хоть отбавляй. Они решили применить один из принципов вождя революции — “раскрепостить творческую энергию масс”. На языке советских плановиков это называлось “повысить роль материального стимулирования”.

Раскрепощение решили начать с проверенной части населения — комсомольского актива. 13 марта 1987 года совместным постановлением Совета Министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ был создан Всесоюзный координационный совет научно‑технического творчества молодежи. Комсомольские организации на местах получили право создавать Центры научно‑технического творчества молодежи. Эти центры могли не только выполнять работы для институтов и предприятий, но и получать оплату за них наличными.

“Меня вызвали в горком, сказали, что есть инициатива, — вспоминает Сушко, который тогда работал секретарем Дарницкого райкома ЛКСМУ, — нужно стимулировать талантливую молодежь”. Директором первого в Украинской ССР ЦНТТМ “Прогресс” стал комсорг “Арсенала” Виктор Безверхий, его замами — Сушко и комсорг “Ленинской кузни” Арторикс Данилевский. “Я назначал директора “Прогресса” и искал для них помещение”, — подтверждает Владимир Клименко. Сейчас он владеет одной из крупнейших в Украине типографий “Новий друк”, а в 1988 году был первым секретарем киевского горкома ЛКСМУ.

Первое время “Прогресс” ютился в полуподвальной комнатке на улице Десятинной. Но скоро дела пошли в гору, и комсомольцы перебрались в просторное помещение неподалеку от Крещатика.

На первых порах комсомольцы действительно сосредоточились на инновациях. “Мы создали две или три микросхемы для нужд телефонии, — рассказывает президент холдинга КM Core Евгений Уткин. — Одну из них — для автоматического определителя номера”. Уткин был тогда главным конструктором Киевского НИИ микроприборов и выступал в качестве одного из подрядчиков “Прогресса”. В его коллективе работало около 20 человек. На одном проекте каждый имел примерно вчетверо больше своего оклада.

Сотрудник Института кибернетики имени Глушкова Алексей Кучеренко вместе с двумя друзьями через “Прогресс” осуществлял проектные работы для завода “Маяк”, который собирался выпустить новый видеомагнитофон. “Временный творческий коллектив” должен был выполнить работу за полгода. “Маяк” платил 20 000 рублей. Как распределялись эти средства? Половина — зарплаты исполнителей. Еще 10% — расходы на оборудование. 8000 рублей, или 40% выручки забирал “Прогресс”. Почему именно 40%? “Тут у нас ограничений не было, — отвечает Сушко. — Мы сами определяли свой процент”.

После того как у “Прогресса” появились конкуренты, аппетиты пришлось поумерить. В конце 1987‑го в Киеве работало уже три ЦНТТМ. Они оставляли себе теперь не 40% от суммы заказа, а 25% и меньше. В провинции комсомольцы вели себя еще скромнее. “Мы брали не более 6%”, — говорит бывший главный инженер Запорожского ЦНТТМ “Веда” Владимир Коноваленко.

В конце 1987‑го с “Прогрессом” сотрудничали свыше ста творческих коллективов, которые выполняли работы для десятков предприятий. На счету у первого ЦНТТМ скопилась кругленькая сумма — около 400 000 рублей.

Идею подхватили на местах. Свои ЦНТТМ появились в Харькове (“Практика”), Запорожье (“Веда”, “Содействие”), Днепропетровске (“Импульс”), Львове (“Энергия”), Донецке и других городах. В областных центрах тоже крутились немалые деньги. К примеру, харьковский ЦНТТМ “Практика” заработал за 1987 год более 250 000 рублей. “Я не понимал, как эти ребята за год‑два с трамваев пересели хоть и на подержанные, но импортные автомобили”, — вспоминает Федор Шпиг, работавший тогда управляющим делами ЦК ЛКСМУ.

За два года работы через киевский ЦНТТМ “Прогресс” прошло примерно 5,2 млн рублей. 70% этой суммы уходило “временным творческим коллективам” и на другие затраты по реализации проектов. С оставшихся 1,56 млн рублей центр должен был заплатить 3% налога на доход, а 27% перечислить во всесоюзный фонд НТТМ. Потратить все свои деньги на зарплаты ЦНТТМ физически не могли. “Прогресс” начинало распирать от денег, — вспоминает Кучеренко. — С ними нужно было что‑то делать”.

В 1989 году Безверхий все меньше занимался “Прогрессом”, переключившись на новый проект. Он предложил своему старому другу, главному тренеру киевского “Динамо” Валерию Лобановскому, делать бизнес на футболе и стал первым президентом клуба. Другие комсомольские коммерсанты пошли в реальный сектор. Запорожский центр “Веда” основал компании по выращиванию цветов, шампиньонов, производству автомобильных радиаторных решеток, стоматологического оборудования.

Многие комсомольцы занялись торговлей. Функционер Киевского горкома Николай Мартыненко (ныне — депутат Верховной Рады) стал завозить и продавать компьютеры.

Некоторые проекты оказались провальными. К примеру, “Прогресс” потратил 350 000 рублей на съемки художественного фильма “Ивин А.”, который так и не вышел в широкий прокат. Еще 200 000 рублей были, по официальной версии, израсходованы на разработку проекта транспорта будущего — монорельса. Презентация получила золотую медаль на ВДНХ СССР, продолжения этой истории не последовало.

“Прогресс” вложил деньги в капитал нескольких банков, среди которых были Народный банк (10%) и Проминвестбанк (3%), инвестировал в создание сети кабельного телевидения в столичном микрорайоне Троещина. Что в итоге? Сетью сегодня владеет “Воля Кабель”, а доли в банках были размыты в ходе допэмиссий. “Мы совершали одну ключевую ошибку: вкладывали деньги и ждали дивидендов, — размышляет Сушко. — Нужно было контролировать проекты, ставить там своих людей”.

Вдохновленный успехом центров молодежного творчества, ЦК ВЛКСМ решил предоставить комсомольцам еще больше экономической свободы. Летом 1988‑го он принял постановление о создании при комитетах комсомола молодежных центров по организации свободного времени. Новые центры могли оказывать услуги, выпускать товары народного потребления и даже вести внешнеэкономическую деятельность.

Это право получил и компьютерный клуб “Киев” при ЦНТТМ “Прогресс”. “Шла компьютеризация всей страны. Мы покупали на аукционах валюту, заключали импортные контракты и завозили компьютеры, — вспоминает Кучеренко, возглавивший клуб. — Импортные сделки были очень выгодными, но курсовые риски были велики”. Коммерческим директором одного из таких днепропетровских молодежных центров (“Терминал”) с 1989 по 1991 год была Юлия Тимошенко.

В начале 1990‑го в УССР действовало 105 центров НТТМ, несколько сот молодежных центров и кооперативов. “Комсомольская экономика” явным образом начинала выходить из‑под опеки партии и правительства.

“Доверяя обналичку комсомольцам, партия наивно думала, что будет контролировать этот процесс. На самом деле они открыли ящик Пандоры, а когда опомнились, было поздно”, — продолжает Кучеренко. Всем было ясно, что речь уже идет не о каком‑то непонятном “научно‑техническом творчестве”, а о простом, безопасном и практически неограниченном доступе к государственным деньгам. Вместо того чтобы сделать ту же микросхему для телефона, инициативная молодежь научилась взаимовыгодному сотрудничеству с директорами госпредприятий по обналичиванию рублей, отпущенных на производственную деятельность.

“В том бардаке, который начался, просто не могло быть иначе, — говорит Клименко. — Комсомольцы не выдержали испытания сытостью”. Вместо слов “взятка” или “коррупция” он использует более дипломатичные формулировки: “Целесообразность многих проектов ЦНТТМ, скажем так, до конца не изучена”. Но поймать за руку комсомольцев было трудно. “Приходили, проверяли, но на все суммы им показывали документы, — вспоминает Кучеренко. — Ревизоры пожимали плечами и уходили”.

Многие услуги, которые оказывали молодые коллективы, до этого не были тарифицированы. Никто не мог сказать, сколько, к примеру, должны стоить услуги видеосалона, создание программного продукта или написание нового алгоритма для разработки какого‑то научного прибора.

Советское правительство решило урезонить зарвавшихся комсомольцев. Сначала центрам отменили все налоговые льготы, а в ноябре 1990 года Совмин СССР и вовсе ликвидировал такую организационно‑правовую форму, как ЦНТТМ, распорядившись упразднить их Всесоюзный координационный совет.

Уничтожение границ между наличным и безналичным рублем внесло существенный вклад в макроэкономическую дестабилизацию и в конечном итоге — распад Советского Союза. Затопившие экономику “легкие деньги” спровоцировали гиперинфляцию, на борьбу с которой у бывших советских республик ушло несколько лет.

Для комсомольцев же конец 1980‑х стал и школой предпринимательства, и временем создания стартового капитала. “Многие из нас даже завидовали им, — говорит основатель банка Аваль и компании “Молочный альянс”, мультимиллионер Федор Шпиг. — Эти ребята оказались более подготовленными к жизни в предпринимательской среде”.

Капиталистический союз молодежи

Сергей Тигипко

Завотделом пропаганды, первый секретарь Днепропетровского обкома комсомола в 1986—1991 годах. Состояние: $827 млн

Евгений Уткин

Сотрудничал с одним из киевских ЦНТТМ. Состояние: $172 млн

Александр Деркач

Первый секретарь Киевского обкома комсомола в начале 1990-х. Состояние: $184 млн

Федор Шпиг

Управляющий делами ЦК ЛКСМУ в 1982—1991 годах. Состояние: $555 млн.

Андрей ЖУМАТИЙ, Влад ГОЛОВИН, http://forbes.ua

***

Слева направо: Алексей Кучеренко, директор компьютерного клуба «Киев», Виктор Безверхий, директор ЦНТТМ «Прогресс», Валентина Шевченко, председатель Верховного Совета УССР, Владимир Щербицкий, лидер КПУ, Валерий Цыбух, первый секретарь ЛКСМУ

Фото из личного архива Алексея Кучеренко