Незадолго до авиакатастрофы командира экипажа Су-27 Владимира Топонаря просили прекратить хулиганство в небе над Скныливом. Судья военного суда Центрального региона Украины полковник юстиции Виталий ЗАГОРУЙКО впервые рассказывает в прессе о подробностях скныливского процесса.

— Виталий Владимирович, давайте напомним читателям, какое наказание получили виновные в скныливской авиакатастрофе.

— Владимир Топонарь, Юрий Егоров, Анатолий Третьяков и Юрий Яцюк осуждены по 416-й статье Уголовного кодекса («нарушение правил полетов или подготовки к ним»). Суд приговорил их соответственно к четырнадцати, восьми, шести и пяти годам лишения свободы. Начальник службы безопасности полетов 14-го авиакорпуса Анатолий Лукиных осужден по 425-й статье («халатное отношение к воинской службе») к четырем годам лишения свободы условно. Командир авиаполка Олег Дзюбецкий из Озерного Житомирской области, откуда и был выделен самолет для участия в авиашоу, оправдан за отсутствием в его действиях состава преступления.

— Простой вопрос: адвокаты были у всех подсудимых?

— Командира экипажа Су-27 Владимира Топонаря защищала его жена, Ирина Викторовна. Интересы Олега Дзюбецкого и Юрия Яцюка представлял защитник Виталий Степанович Домашовец. Остальные защищали себя сами.

— Что для вас, опытнейшего судьи, было самым сложным в этом процессе?

— Сдержать эмоции. Как свои, так и потерпевших, подсудимых. Зал, что называется, захлестывали эмоции. И в этом — ничего странного. В глазах многих потерпевших все еще «читался» ужас той страшной трагедии. 77 погибших, из них 28 детей, более 200 человек получили телесные повреждения. Попробуй тут сдержать себя. Из зала постоянно доносились крики, в основном раздавались проклятия в адрес подсудимых. Люди принесли с собой фотографии, держали их в руках, плакали… Процесс был очень тяжелым.

— Какова была реакция подсудимых? Может, они вступали в какие-то дискуссии с потерпевшими, их родственниками?

— Да нет. Они старались сдерживать свои эмоции. Олег Дзюбецкий, Юрий Егоров и Анатолий Лукиных попросили у потерпевших прощения. Владимир Топонарь не извинялся ни перед кем. Все они, кстати, виновными себя не признали.

— Пожалуй, впервые в истории украинской армии за решеткой оказался генерал-майор. Но я помню, как на предварительном судебном слушании генерал Третьяков пытался доказать, что он невиновен, что он «поломает» прокурорское обвинение в свой адрес. Судя по приговору, сделать ему это не удалось. Как защищался генерал?

— Заместитель командующего 14-м авиакорпусом по боевой подготовке Анатолий Третьяков построил свою защиту на единственном факте — утверждал, что у него якобы не было позывного для выхода в эфир. И вот на этом основании он пытался доказать, что не выполнял какие-либо распорядительные функции, что никаким образом вмешаться в ход развития событий не мог, да и вообще в тот день был практически посторонним наблюдателем…

— Вы доказали, что его позиция уязвима и не выдерживает никакой критики?

— Считаю, что доказал. Мы огласили расшифровку радиопереговоров с летчиками Су-27, прокрутили видеозапись… Голос генерала Третьякова звучал там постоянно. И он общался именно с Топонарем, как раз на завершающем этапе полета Су-27 он выходил в радиоэфир, давая соответствующие указания.

— Генерал Третьяков нервничал в ходе судебного процесса?

— Очень сильно, временами он даже срывался. Понятно, что ему, заместителю командующего авиакорпусом, тяжело было чувствовать себя на скамье подсудимых. И все же он держался достойно.

— Приходилось слышать, что самолет рухнул якобы из-за НЛО, что по нему вроде стреляли… Исследовался ли этот вопрос в суде?

— Конечно. Мы рассматривали все без исключения видеозаписи, которые были сделаны 27 июля на Скныливском аэродроме. К делу была приобщена и видеокассета, в сопроводительном письме к ней говорилось, что вроде бы возле самолета зафиксирован какой-то неопознанный летающий объект. Просмотрев эту запись, мы увидели, что в воздухе рядом с самолетом наблюдаются две точки. Причем даже на пленке невысокого качества было достаточно хорошо видно, что первая точка — это птица, а другая — размазанное пятно, пролетающее возле самолета. Потом, рассмотрев и другие, более качественные видеоматериалы, мы четко увидели: это были две птицы, пролетающие в стороне от самолета.

— А какова на сей счет была позиция подсудимых?

— Некоторые из них причину падения самолета искали в природных факторах — говорили о солнечной плазме, метеоритных дождях и вихрях… Один из российских академиков выдвинул свою версию — якобы все самолеты падают из-за метеоритных дождей. В ходе следствия он по своей инициативе прислал даже письмо об этом. А также вспомнил некоторые другие авиакатастрофы, в частности, гибель красноярского губернатора Александра Лебедя и журналиста Артема Боровика.

— Какую линию защиты выстроили летчики Топонарь и Егоров?

— Вы знаете, я даже несколько раз говорил Юрию Егорову, чтобы он все же взял себе адвоката, который смог бы оказать ему соответствующую юридическую помощь. Увы, он не внял моему совету. Егоров хотя и не признавал своей вины, но, думаю, прекрасно понимал, что они с Топонарем натворили. По словам Егорова, он жалеет, что 27 июня дернул рычаг катапульты. Дескать, лучше бы погиб тогда… Линия поведения Владимира Топонаря в зале суда сводилась к одному: он — ас, все сделал абсолютно правильно, во всем виноваты организаторы праздника.

— Он называл фамилии этих организаторов?

— Да. По его словам, это главком ВВС Виктор Стрельников, командующий 14-м авиакорпусом генерал-лейтенант Сергей Онищенко, замглавкома ВВС генерал-лейтенант Александр Волошенко. Он считает, что именно эти люди виновны в трагедии. Это проходило красной нитью в его защитной стратегии на протяжении как досудебного следствия, так и в судебном заседании. Кроме того, Топонарь пытался «увязать» еще и метеоритные дожди, и неопознанные летающие объекты, и постороннее воздействие на самолет извне. О себе летчик говорил, что в воздухе все сделал совершенно четко и правильно.

— Неужто он отбросил и мнение экспертов, доказавших вину летчиков?

— Топонарь сказал, что эксперты некомпетентны, не разбираются и так далее.

— А кто в таком случае для него является авторитетом?

— Трудно сказать, поскольку он подвергал сомнению все доказательства, даже весьма и весьма явные, например, ведомственные положения, инструкции, наставления. Говорил, что они… неправильные, что эти документы не соответствуют действительности и так далее. А ведь это все было наработано десятилетиями, и наработано, в первую очередь, если можно так выразиться, кровью, в том числе на полигонах. Конечно, такая позиция не могла не удивлять. Впрочем, как и другое. Во время следствия Топонарь признавал, что он был командиром экипажа Су-27, однако в ходе всего судебного процесса он уже утверждал, что командиром экипажа не являлся…

— Вот это номер! А кто же тогда был старшим в самолете?

— Топонарь считает, что командиром экипажа был Егоров, поскольку тот занимал более высокую должность, чем он сам. Он был командиром звена, а Егоров — председателем классификационной комиссии — главным инспектором летчиков Главного командования ВВС. На это он больше всего и «бил», хотя все участники процесса, свидетели, все документы говорили о том, что именно Владимир Топонарь являлся командиром экипажа.

— И что, полковник Егоров не возмущался, не задавал Топонарю вопросы?

— Я спрашивал у Егорова, что он думает по поводу этих показаний Топонаря. Летчик ответил довольно-таки односложно и кратко: мол, это — личная позиция Топонаря. К чести Егорова, он корректно вел себя в ходе процесса.

— По поводу техсостояния Су-27. Кажется, Топонарь утверждал, что самолет был неисправен.

— Да, он говорил об этом. А в подтверждение предлагал прослушать (что мы и сделали) радиопереговоры… Мы услышали, как на первых минутах полета Топонарь обратил внимание Егорова на то, что показания работы одного двигателя несколько отличаются от показаний другого… Тем не менее, в ходе дальнейшего полета количество оборотов двигателя выровнялось, то есть техника работала в пределах нормы.

Но я вот о чем хочу сказать. Этим заявлением Топонарь рубил сук, на котором сидел. Ведь командир экипажа, увидев какую-то неисправность, обязан был отказаться от выполнения задания и вернуться на аэродром базирования. Он этого не сделал, и когда показатели двигателей выровнялись, продолжил полет. Кроме того, прибыв в Скнылив, он должен был убедиться, что обстановка на земле соответствует намеченному плану действий (это тоже является одной из основных обязанностей командира экипажа).

В противном случае он должен был либо отказаться от выполнения задания, либо пролететь над аэродромом на безопасной высоте, проанализировав наземную обстановку. И если бы ему что-то не понравилось, то он вправе был вернуться назад. Это не повлекло бы никаких санкций… Просто зрителям объявили бы, что по техническим причинам номер с участием Су-27 отменяется. К сожалению, Топонарь этого не сделал.

— Если бы Топонарь развернул самолет и улетел обратно, то, представляю, что подумали бы о нем присутствовавшие на авиашоу генералы.

— Обидное слово забудется. А вот десятки жизней не вернешь. Лучше бы генералы подумали что-то плохое на трибуне, чем такие тяжелые, ужасные последствия…

— Чего не учли летчики? В чем ошиблись?

— Они не рассчитали высоту. Но не столько высота сыграла основную роль. Сказалось изменение полетного задания. 24 июля 2002 года летчики выполняли тренировочный полет в районе Озерного (Житомирская область). В передней кабине Су-27 сидел Владимир Топонарь, в задней — Юрий Егоров, а Юрий Яцюк находился на земле, управляя полетом. Летчики отработали запланированный комплекс фигур высшего пилотажа, приземлились.

Затем возле самолета обсуждали тренировочной полет. И вот тогда Яцюк высказал свою точку зрения по поводу косой петли с поворотом — той самой трагической фигуры. Он, в частности, сказал, что Топонарь выполнил ее в сторону поднятого крыла. А вот летчик Федор Тищук выполняет косую петлю в сторону опущенного крыла. Егоров согласился с этим: да, действительно, все летчики так и делают. А Топонарь занял такую позицию: поскольку, мол, я — ас, то мне все равно, в какую сторону выполнять эту фигуру. Но в судебном заседании было установлено, что именно в сторону опущенного крыла Топонарь никогда эту фигуру не выполнял (эта фигура называется «хоботом»).

Что же произошло в небе над Скныливом? Летчики сделали косую петлю, вышли на высоту 845 метров и после этого в течение 11 секунд Топонарь думает: в какую же сторону ему выполнять этот поворот — в сторону поднятого или опущенного крыла? За это время самолет практически снижается до 200 метров. Сначала Егоров кричит Топонарю: «Поворачивай!» Яцюк говорит то же самое. Выходит в эфир генерал Третьяков…

Наконец на 11-й секунде Топонарь принимает решение выполнять поворот в сторону опущенного крыла. И самолет входит в крутое пике. Летчикам просто не хватило высоты (долго думал командир). Если бы четко сработала группа управления полетами (Третьяков, Яцюк), и Топонарь совершил бы эту ошибку в пилотажной зоне, то Су-27 упал бы в чистом поле. Но из-за того, что ни Третьяков, ни Яцюк не приказали Топонарю прекратить выполнение задания вне пилотажной зоны, самолет спикировал прямо на людей.

— В голове не укладывается, как опытнейшие летчики могли допустить такую ошибку? Ведь они на зубок должны были знать все элементы фигур высшего пилотажа. А тут получается, что Топонарь думал над этим целых 11 секунд.

— Там еще был интересный момент. Во время допроса свидетеля — полковника Сергея Ковалева (Топонарь был его подчиненным) — прозвучало следующее. Отправляя Топонаря в командировку в Озерное, Ковалев в качестве напутствия сказал ему примерно следующее: дескать, Володя, постарайся отработать без ажиотажа и без хулиганства.

Я зацепился за это, попытался выяснить, были ли уже подобные случаи с «хулиганством». Но все свидетели как-то уходили от ответа. Возможно, не хотели «топить» своего товарища. Между прочим, когда в июне 2002 года Топонарь выполнял демонстрационный полет в Одессе, то он там тоже нарушил полетное задание, за что получил соответствующее взыскание. Там он вышел за предельную высоту, ушел в облака, что категорически запрещено. Может быть, именно в связи с этим Ковалев и предупреждал его…

Тем более что все наставления по летному делу предусматривают: командир экипажа имеет право изменить полетное задание. Топонарь так и поступил. Но командир самостоятельно имеет право изменить это задание лишь в сторону упрощения. А в небе над Скныливом выполнение петли с поворотом в сторону опущенного крыла было серьезным усложнением фигуры, это была фактически уже другая фигура — «хобот».

— И все же, почему «земля» не указала Топонарю на его ошибку?

— Генерал Третьяков утверждает, что он вообще не имел права вмешиваться в работу экипажа, хотя во время всего полета он с летчиками общался по радиосвязи. А позиция Яцюка такова: когда выполняется демонстрационный полет, то беспокоить экипаж не стоит, чтобы не вышло недоразумения и чтобы пилоты не испортили задания. Более того, он предполагал, что самолет после первой косой петли все равно идет на разворот и Топонарь вернется в пилотажную зону. По сути, так и произошло, но Топонарь вернулся в пилотажную зону, «зацепившись» за самый ее край, а затем пошел на выполнение второй фигуры. «Бочку» он уже «крутил» за пределами пилотажной зоны, а после нее принялся за косую петлю, находясь уже фактически над зрителями…

— А кто чертил схему этой пилотажной зоны?

— Дело в том, что была бы эта пилотажная зона нарисована 100 на 100 километров, она бы все равно ни на что не повлияла… Потому что Топонарь в ней просто не находился.

(Окончание следует)

К СВЕДЕНИЮ

Скныливский судебный процесс стартовал во Львове 30 ноября 2004 года. Приговор был оглашен 24 июня 2005 года. Состав судей: полковник юстиции Виталий Загоруйко (председательствующий), полковник юстиции Геннадий Горбенко, майор юстиции Олег Ткачук. Вначале это дело рассматривали в клубе воинской части А-0284 (аэромобильный полк). Затем разбирательство проходило в помещении Апелляционного суда Львовской области.

Леонид Фросевич, КВ

 ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ 

Генпрокуратура выделила в отдельное производство «генеральское дело». Его фигурантами стали экс-главком ВВС генерал-полковник Виктор Стрельников, его заместитель генерал-лейтенант Александр Волошенко, бывший замначальника по боевой подготовке ВВС генерал-майор Владимир Алексеев, экс-командующий 14-м авиакорпусом генерал-лейтенант Сергей Онищенко. Однако до сих пор общественность не имеет никакой информации о том, какие выполняются следственные действия, собираются ли стражи закона передавать эти тома в суд.