В молодости Уинстон Черчилль, казалось, был близок к тому, чтобы принять ислам, пишет Алессандра Риццо в статье, напечатанной в газете La Stampa.  Все помнят Уинстона Черчилля с сигарой во рту, с бабочкой на шее, с гордым взглядом того, кто защитил британскую империю и победил нацизм. Но до того, как стать премьер-министром, Черчилль питал огромную страсть к мусульманскому миру. Эта страсть была настолько сильной, что вызывала подозрения, что он хочет обратиться в ислам, пишет издание.

Ученый из Кембриджа отыскал письмо, в котором будущая свояченица Черчилля леди Гвендолин Берти в августе 1907 года писала: «Я прошу тебя, не обращайся в ислам. Я увидела в тебе предрасположенность оставаться очарованным Востоком». В те годы Черчиллю было 32 года, он уже повоевал в Судане и на индийской границе. Он был другом арабиста Уилфрида С. Бланта, и во время их встреч Черчилль порой снимал бабочку и облачался в арабские одежды. Он высоко ценил военную мощь Оттоманской империи.

В одном из писем он писал: «Я представляю, что я паша. Быть может, я бы им стал». Но не было никаких причин беспокоиться по поводу смены религии. Разносторонний человек, Черчилль занимался многим за свою жизнь: помимо того, что он был государственным деятелем, он был художником, историком, лауреатом Нобелевской премии. И он не обратился в ислам, пишет автор статьи.

«В ходе Второй мировой войны Черчилль дал разрешение на строительство мечети в Риджентс-Парк, выделив на это 100 тысяч фунтов и надеясь таким образом заручиться поддержкой мусульманских стран, участвующих в конфликте. Но чаще вспоминаются его жесткие суждения об исламе: «Влияние религии парализует общественное развитие тех, кто ей следует», — писал он. А британские консерваторы по сей день цитируют слова Черчилля о том, что во всем мире не существует более реакционной, более мощной силы, пишет автор статьи.

Источник: La Stampa