Информационная кампания украинской стороны в поддержку значимости отечественных газопроводов для транспортировки российского газа в Европу – сродни теории заговора: в бедах «Нафтогаза» виноваты происки внешних врагов, но не решения и действия топ-менеджмента госхолдинга, на котором лежит основная ответственность за урегулирование проблемы транзита, или Кабмина. Последнийраунд переговоров в Брюсселе, который состоялся на минувшей неделе, продемонстрировал попытку Министерства иностранных дел усилить позиции Украины и разделить ответственность с НАК в решении проблемы о будущем ГТС.

Однако это не снимает внутриполитические факторы, поставщиком которых в предыдущие годы был «Нафтогаз» вместе с правительственными чиновниками – ихрезонансный конфликт вокруг реформы НАК сыграл видную роль в обесценивании украинского газового транзита. Какие риски для перспектив ГТС создал данный эпизод борьбы за власть – разбирался Mind. 

Нестабильность во власти

Противостояние в отечественной нефтегазовой отрасли между «Нафтогазом» и Минэнерго стало своеобразным киевским подарком «Газпрому», который давно прилагал усилия, чтобы сократить свою зависимость от транзита газа через украинскую территорию.

«Нестабильность украинской власти», «непонятно, с кем вести диалог», «не разобрать, кто способен гарантировать стабильное сотрудничество» – это традиционные доводы «Газпрома» для западных партнеров, направленные на подрыв доверия к сотрудничеству с Украиной и обесцениванию роли страны на европейском газовом рынке.

В былые годы это мешало «Нафтогазу»  заключать транзитные договора напрямую с европейскими покупателями российского газа. Риски в транспортировке энергоресурса через Украину брал на себя «Газпром», аргументируя это способностью оказывать влияние на политику Киева. Но в 2014 году ситуация изменилась: Украина вышла из-под политического влияния Москвы. Однако нестабильность внутренней политики, которую усугубила внутренняя напряженная борьба за власть, в стране осталась.

Скандал между «Нафтогазом» и правительством, который стал нарастать после отставки премьера Арсения Яценюка в 2016 году, только подтвердил месседжи «Газпрома» против Украины для компаний в Европе. Было очевидно, что хотя команда Андрея Коболева остается в «Нафтогазе», она не обладает достаточными полномочиями в принятии решений, которые затрагивают стратегические перспективы госхолдинга, и без согласованного взаимодействия с правительством ей не обойтись.

Пределы своих возможностей осознавали также и в «Нафтогазе». И теперь это не способствует тому, чтобы НАК уверенно приближался к достижению актуальной цели – сохранению транзитных доходов, которые компании может обеспечить только «Газпром».

Изменчивость внутренней отраслевой политики

Этот риск – порождение нестабильности и конфликтов во власти. Он усугубляется в условиях избирательной кампании, связанной с президентскими и парламентскими выборами в Украине, запланированными на текущий год.

Выборы и предпосылки для изменений во власти, с одной стороны, – признак развития демократии в стране. Но в условиях Украины, для которой характерен гибридный политический режим, это также значительно усиливает политические риски для бизнеса. Поэтому компании из стран с развитой демократией с куда большим энтузиазмом делают ставку на сотрудничество с диктаторскими режимами или, как в случае с Россией – персоналистской анократией, где проще понять, с кем вести переговоры, кто определяет стратегию развития национальной экономики, государственных корпораций и может предоставить долгосрочные гарантии для инвестиций. Из-за этого «Газпром» для расчетливых западных инвесторов – более предпочтительный партнер, чем «Нафтогаз».

В истории со строительством «Газпромом» новых газопроводов в обход Украины («Северного потока-2» и «Турецкого потока») изменчивость государственной политики особенно усилила риски «Нафтогаза».

В 2014 году НАК дал понять ЕС и западным партнерам, что у него есть планы перекрыть транзит российского газа после 2019 года, когда закончится срок действующего контракта с «Газпромом».

Таким сигналом стало решение госхолдинга об ускоренной амортизации ГТС, которая позволяет вывести актив из эксплуатации в сокращенные сроки. Это означает также, что после 2019 года «Нафтогаз» может прекратить финансирование технической поддержки и ремонта ГТС. То есть гарантий обеспечения надежного транзита газа с окончанием транзитного контракта с «Газпромом» у «Нафтогаза» для западных компаний сейчас нет. Кроме того, ускоренная амортизация до конца 2019 года фактически обесценивает украинские магистральные газопроводы как актив, которые для инвесторов больше не представляют стратегической ценности.

Поэтому не стоит удивляться, что к сотрудничеству с «Нафтогазом» в транспорте газа западные партнеры не спешат. Впрочем, тут стоит также отметить, что на момент принятия «Нафтогазом» решения об ускоренной амортизации ГТС отношения Киева и Москвы были особенно напряженными. Тогда такой шаг воспринимался обоснованно и с политической, и с экономической точки зрения. Но он игнорировал потенциальную возможность и важность для Украины сохранить доходы от транзита российского газа, на которых теперь акцентирует «Нафтогаз», как и не учитывал интерес к украинскому маршруту стран ЕС, которые сейчас НАК подвергает жесткой критике за поддержку «Северного потока – 2».

Из-за этого становится все больше очевидно, что такими громкими обвинениями «Нафтогаз» теперь стремится прикрыть свои прежние решения, нацеленные на полный разрыв отношений с Россией. Ведь именно такие решения позволили «Газпрому» активизировать строительство маршрутов в обход Украины при поддержке зарубежных партнеров.

Параллельно НАК затеял разбирательства с «Газпромом» в Стокгольме на сумму $12 млрд, чтобы компенсировать обесценивание ГТС в случае остановки газового транзита. В «Нафтогазе» говорят, что если новый транспортный контракт с «Газпромом» будет заключен, то сумма иска уменьшится до $2 млрд.

Потеря субъектности и независимости в принятии решений

В сложившихся условиях, к которым привели попытки «Нафтогаза» адаптироваться под изменения в политической ситуации, роль заложников отведена не только гражданам Украины, которые являются акционерами госхолдинга, но и потенциальным инвесторам украинской ГТС.

Предправления «Нафтогаза» Андрей Коболев признавался в конце прошлого года, что у инвесторов «нет пока желания» вкладываться в совместное управление магистральными газопроводами, но «возможно, оно появится позже».

Такое желание может появиться только в том случае, если украинская ГТС будет востребована «Газпромом» для транзита российского газа в Европу. Предпосылки для этого есть. Существуют риски, что сроки ввода в эксплуатацию новых обходных маршрутов «Газпрома», запланированные к началу 2020 года, будут отложены на более позднее время (речь о «Северном потоке – 2» и «Турецком потоке»).

Но все-таки позиции «Нафтогаза» для западных партнеров не выглядят достаточно прочными. На это повлияли изменчивые решения НАК в отношении будущего магистральных газопроводов, которые принимались в предыдущие годы. А постоянные упреки «Газпрома» в стремлении лишить Украину транзитных доходов вообще рискуют сыграть с «Нафтогазом» злую шутку.

Обвинения в адрес оппонента демонстрируют зависимую роль жертвы, которую для себя выбрал НАК в конфликте с «Газпромом». Это позволяет «Нафтогазу» снять с себя ответственность за будущее украинских газопроводов и перевести ее на российскую компанию. Но одновременно с этим НАК приуменьшает собственную роль в переговорном процессе и показывает, что основные решения о будущем украинских газопроводов зависят, главным образом, не от Киева и «Нафтогаза», а от результатов политических торгов Москвы с Брюсселем и Вашингтоном, которые ранее проявляли интерес к украинской проблеме.

Впрочем, все это также говорит о том, что распрощаться с советским наследием для Украины – задача не из легких. Но с наименьшими потерями она решается не революционным путем, а эволюционной трансформацией.

Telegram-канал автора: ROTHSCHILD QUEST: ENERGY TRENDS