За забой ИГИЛ Путин потребует плату: снятие санкций, тихое признание аннексии Крыма, давления на Украину и возвращения её под российский протекторат. Кремль хочет повторить сюжет антигитлеровской коалиции. Моей первой моей мыслью при известии о терактах в Париже было то, что современный мусульманский терроризм, изначально и полностью сконструировали в Москве, в здании КГБ СССР на Лубянке, с видом на памятник Дзержинскому. 

И что терроризм на государственном уровне с самого начала тоже был инструментом сугубо советским. Теория гибридной войны была разработана в 20-30 годах в недрах советского Генштаба и опробована на сопредельных с Советской Россией государствах: против республик Балтии, Польши и Румынии.

Нет, конечно, мусульмане были хорошей почвой для такого посева. Историческая основа и некоторая традиция у них существовала, хотя асассины и прочие террористы никогда не пользовались особым уважением в исламском мире, и считались еретиками. Но терроризм как политика и как феномен массового сознания, постоянная и массовая практика захватов заложников, взрывов в людных местах и угонов самолетов — всё это, от начала до конца, были разработки КГБ СССР, привитые мусульманам в ходе “мятежевойны”, которую СССР все годы своего существования вел против цивилизованного мира. 

И массовое изменение сознания мусульман, принятие огромными массами — не большинством, нет, но всё-таки огромными, многомиллионными массами, терроризма как данности, как нормы, как естественной и желательной формы борьбы — это тоже заслуга КГБ СССР. Не правда ли, здесь самое время порассуждать о роли небольшой группы личностей во всемирной истории?

То, что теракт в Париже был один — одна операция, управляемая из единого центра — в этом нет ни малейших сомнений. Все нападения (их было шесть, плюс несколько случаев стрельбы) совершены в одно и то же время, с разницей в несколько минут. Ответственность взяла на себя ИГИЛ, назвав это “11 сентября для Франции”.

Впрочем, школу не скроешь: почерк террористов — классические АК и пояса шахидов, заложники, акция в развлекательном центре — все это сильно напоминает московскую Дубровку-2002. Кстати, тогда тоже звучали небезосновательные подозрения, что за трагедией “Норд-Оста”, стоял Кремль — об этом, в частности, неоднократно писала и Анна Политковская. Вот только принципиальное различие бросается в глаза: в этот раз нападавшие пришли не требовать, а убивать — и умирать.

Вероятно, трупы террористов — или то, что от них осталось после самоподрыва — вскоре дактилоскопируют и опознают. С вероятностью 99% большинство будут мусульмане, давно или с рождения проживавшие во Франции, имеющие французское гражданство и получавшие гуманные социальные пособия, извлеченные — опс! — как кролик из шляпы фокусника — из карманов французских налогоплательщиков.

Подробности терактов, несомненно, опишут в новостях во всех деталях, и любителям посмаковать кровавые брызги и кусочки мозгов, прилипшие к стене, следует адресоваться туда. Я же пишу не о них. Мне интереснее суть происходящего.

Итак, ответственность за теракты взяло на себя ИГИЛ. О том, что к его созданию приложила руки ФСБ, в развитие старых сюжетных линий КГБ СССР, писали уже давно. Правда, официальные ньюсмейкеры этого не говорили и доказательств не приводили — но умения сложить 2 и 2, и нескольких часов, потраченных на интернет-серфинг, вполне достаточно для такого вывода. И вот, ИГИЛ уже второй раз за последнее время берет на себя ответственность за теракты, объективно выгодные руководству России.  Первый раз — напомню — был рейс Когалымавиа.

Что Путину понадобилось от Франции? Личная месть за “мистрали”? Возможно, присутствовал и этот мотив. Нынешний кремлевский вождь мелочно-мстителен, как и большинство его российских почитателей. Но есть и куда более рациональные мотивы.

Во-первых, Франция традиционно особенно терпима к мусульманам — что всегда раздражало Кремль, видевший в Париже концептуального соперника, способного внедрить в сознание мусульман антитеррористические, прозападные и прогрессивные конструкции. А мусульманский мир еще с середины 60-х годов прошлого века в СССР рассматривали как ресурс в борьбе с западным социальным и техническим прогрессом, как мировую Вандею, с помощью которой всегда можно будет в нужный момент повернуть время вспять, от индустриального общества к доиндустриально-феодальному “социализму”.

Во-вторых, Франция с её прочными левыми традициями — левыми в худшем смысле этого слова, направленными не столько на защиту прав трудящихся в условиях капитализма, сколько на разрушение самого капитализма и на откат к доиндустриальным отношениям, являет собой слабое звено в ЕС. Конечно, Греция, страна в которой примитивный популизм и стремление к возврату в доиндустриальное общество, одержали уже окончательную победу — звено ещё более слабое. Но Греция ничтожна по степени влияния в ЕС и в мире, а Франция всё ещё остается одним из локомотивов Союза. Она одновременно и слабое — и критически важное звено в цепочке западного сопротивления агрессивному российскому мракобесию, стремящемуся вернуть мир на два столетия назад. Не удивительно, что именно на неё и была направлена атака.

Удар был нанесен за день до саммита G20 в турецкой Анталии. Был ли он выгоден ИГИЛ — может ли он повлиять на позицию Запада в отношении этой организации? Разумеется, нет. О реакции на наступление курдов и уничтожение Джихадиста Джона говорить не приходится — Франция к этому напрямую непричастна, к тому же такого масштаба теракт невозможно устроить с кондачка.

Опыт показывает, что ответ Запада на подобные акции всегда бывает максимально жестким. Но тот же опыт показывает, что размахиваясь для ответного удара, Запад становится менее разборчивым в выборе союзников. И вот это снижение планки, неизбежное, на волне эмоциональной реакции на теракт, объективно выгодно России. И Путин рассчитывает в обмен на союзничество против ИГИЛ выторговать некоторые условия для себя.

Но за забой ИГИЛ Путин потребует плату: снятие санкций, тихое признание аннексии Крыма, давления на Украину и возвращения её под российский протекторат. Все эти предложения — разумеется, в неявном, завуалированном виде мы услышим завтра. Впрочем, российские эксперты, озвучивающие то, что президенту России сказать самому не вполне политически удобно, говорят об этом без обиняков уже сейчас.

А Виталий Наумкин, директор Института востоковедения РАН, ещё два дня назад прямо заявлял, что Путин прилетит в Анталию “продиктовать повестку дня миропорядка”. Кстати, заявлял он это в Париже, где по странному совпадению как раз в эти дни и оказался — вероятно, желая лично увидеть события и прочувствовать в полной мере реакцию французов, и французских мусульман в частности.

Реакция обывателей, разумеется, предсказуема. Христианская, а точнее светско-немусульманская и, классически западная — с одной стороны, и мусульманская община — с другой, и во Франции и в целом в Европе и без того находятся в весьма сложных отношениях. И — будем говорить прямо — в весьма скверных отношениях. Добавим к этому поток сирийских беженцев, и порожденный им вал проблем — и резкую антимусульманскую реакцию на уровне западного обывателя можно твердо гарантировать.

А западный обыватель — это очень серьезно. Это вам не советский или постсоветский телезритель. От которого ничего не зависит, и не будет зависеть. Это избиратель и налогоплательщик. Но, вместе с тем, он, как всякий обыватель, подвержен сиюминутным эмоциям. И его предсказуемая первая реакция на теракт объективно делает его союзником Путина и врагом Запада — врагом собственной среды обитания. Потому что первая реакция будет: “уберите это от меня подальше любой ценой” — без всякой мысли о том, не слишком ли велика окажется эта цена.

Первая реакция обывателя — это Чемберлен, это мир любой ценой, пусть даже ценой чести и достоинства. Однако, как сказал куда более памятный, нежели он сам, оппонент Чебмерлена, “Вам пришлось выбирать между войной и позором. Вы выбрали позор и получите войну”.  Тем не менее, такая реакция Запада требует времени. Она требует подготовки общественного мнения, работы с тем самым обывателем. А Путин вынуждает Запад играть блиц-партию, в которой Запад неизбежно проигрывает.

Впрочем, есть надежда, что даже в таких условиях завтрашний саммит G20 будет сведен вничью, поскольку есть, к счастью, ещё и фрау Меркель. Поначалу незлая, и даже снисходительная к жертве трудного ленинградского детства Вольдемару, тетка Ангела в последнее время явно сменила лояльность на жесткость. Это, к слову, очень по-немецки, если говорить о национальном характере: долго терпеть, искать пути мирного решения вопроса, идти на уступки, быть снисходительным, иной раз даже за пределами разумного — а потом выйти из себя, и колотить наглеца уже чем попало, самозабвенно и без остановки, до конца, до полного превращения его в ничто. Мне кажется, что госпожа канцлер, чьи позиции, как в самой Германии, так и в ЕС, к слову, куда прочнее позиций Олланда, вплотную подошла к этой черте.

Но и саммит G20 — тоже, в общем-то, частность. Какова будет средне- и долгосрочная контрстратегия Запада, столкнувшегося с новым вызовом — вот вопрос.

Стратегия Путина, в целом, ясна. Он хочет повторить сюжет антигитлеровской коалиции. Когда Сталин расплатился за ленд-лиз и рукопожатность в среде западных лидеров поставками “на общее дело” пушечного мяса, Черчиллю и Рузвельту, а следом и Трумэну, наверное, было противно. Возможно даже, что, придя с переговоров в свой ялтинский номер, они долго мыли руки, передергиваясь от брезгливости, при том, что и сами были далеко не ангелами. Но руку Сталину жали. И сидели с ним рядом. И фотографировались. И называли союзником. И даже сами, похоже, в какой-то момент поверили в это, расслабились — и тут же лишились монополии на ядерное оружие. И скормили Сталину — в обмен на поставки человеческого сырья для мировой бойни всю Восточную Европу. Принеся в жертву режиму, который во всех отношениях был хуже и кровавее гитлеровского, миллионы жизней.

Понимали ли тогда западные лидеры, с чем имеют дело? За Рузвельта не поручусь, но Черчилль и Трумэн определенно понимали, и никаких иллюзий относительно Сталина не питали. Но вынуждены были идти на такой союз, по множеству причин, как внешних, так и внутренних. К слову, Франция в тех раскладах тоже была слабым звеном, склонным союзничать с кремлевскими людоедами — поистине, наш мир меняется очень медленно.

Правда, сейчас ситуация изменилась. Во-первых, цена на плохо обученное пушечное мясо на мировом рынке сильно упала. Во-вторых, у Путина просто его нет в таких количествах, какие были у Сталина. Но, с другой стороны, и планы у Путина поскромнее: ему нужна легализация его капиталов на Западе и уход 2-3 тысяч близких к нему людей из отработанного пространства, которое сегодня называется “Россия”. Россия Путину и его приближенным уже не нужна — им нужно выскочить из неё. Правда их легальный выход в современный мир — с триллионами долларов, дикарским менталитетом и жаждой власти означает катастрофу для этого мира. И те, от кого зависит принятие решений — причем, не только в Вашингтоне, но скажем, и в Пекине тоже, это понимают. И стараются не допустить такого сценария.

Понимают ли это европейцы? Умные и образованные — а таких в Европе немало, гораздо больше, чем думает Михаил Задорнов, это понимают. Но они сегодня вынуждены решать не стратегические, а тактические задачи. У них, в связи с близостью к очередному очагу мирового пожара, и с отсталой от реалий социальной системой, сегодня возникает множество проблем, требующих сиюминутного решения. И в эту щель, возникшую из противоречивых потребностей стратегии и тактики, и рассчитывает проскочить стая кремлевских крыс.

Но, по большому счету и эти крысы — тоже частность.  Проблема гораздо масштабнее. Индустриальный мир вплотную подошел к необходимости распространить себя, свою систему ценностей и отношений, на отсталые, доиндустриальные страны. При этом, феодальные бароны оказывают отчаянное сопротивление. Путинская команда — лишь один из таких феодальных кланов — да, наверное, самый могучий на сегодня, самый денежный, самый опасный. Содержащий за свой счет множество кланов помельче — от того же ИГИЛ до мексиканских наркобаронов (к слову, современная система наркоторговли также строилась при участии Путина и компании). Но все-таки лишь один из…

Да, они очень опасны, эти кланы. Но главная опасность не в них. Главная опасность в миллионах темных, косных, необразованных людей, фанатично верующих в святость своей убогости и одновременно желающих отомстить за свою убогую жизнь всему миру. И неважно, как они называют себя, эти миллионы — мусульманами ли, адептами русского мира, сторонниками традиционных ценностей или как-то ещё. Они абсолютно одинаковы по своей сути. Они не адаптированы к современным реалиям, и потому прозябают в нищете. Они не видят выхода для себя, и потому озлоблены и напуганы.

Запад не знает сегодня, что с ними делать. Точнее — знает, но пока не готов перейти от знания к действию. Не готов именно на уровне голосующего обывателя.  Чтобы перейти к действию, этот обыватель должен быть просвещен, по сравнению с его сегодняшним уровнем, и этот процесс тоже постепенно идет, но, как и всякий глобальный процесс, он идет медленно.

Паллиативные решения: отдать эти миллионы во власть местных царьков, задабривая одновременно самих царьков и принимая их в западных столицах, а счастливчиков, сбежавших из третьемирского ада и добравшихся до благословенного Первого Мира — сажать на социальное пособие, позволяя им паразитировать и размножаться, не заморачиваясь личностным ростом, уже не работают.

Нужны решительные действия по модернизации доиндустриального мира, и, как и всякие решительные действия, с большими массами людей, они неизбежно будут включать в себя элемент рациональной жестокости. Например, по отношению к чужакам, которые попав в зону действия западной социальной системы, рассчитанной на людей, адаптированных к западному образу жизни, с западной ментальностью, а не на чужаков, эту гуманную систему презирают и успешно эксплуатируют, истощая её.

И Запад готовится к переформатированию значительной части доиндустриального мира. Но ему нужно ещё лет 20. Их надо прожить — и не просто прожить, а прожить с толком. Не потратив зря, и подготовившись к активной фазе, и одновременно не позволив разбежаться по всему миру отвратительным крысам.

Стремящимся сделать мир похожим на привычную им крысиную нору — вроде той, из которой завтра на Саммит G20 прибудет Владимир Владимирович Путин, заказавший для Франсуа Олланда такси на Дубровку.

Кремлевские крысы порабощают и пожирают слабых, нищих и необразованных. Прежде всего — необразованных. Лучший способ не быть ими сожранными — просвещение.

И напоследок. Я очень надеюсь, что хоть кто-то, хоть один из участников, в ходе саммита посоветует президенту Франции воспользоваться проверенными рецептами, которые он предлагает другим. А именно:

— Объявить амнистию всем террористам.

— Провести во Франции выборы по новому закону, принятому после согласования с руководством ИГИЛ.

— Закрепить особые экономические отношения  ИГИЛ с ЕС.

— И непременно закрепить всё перечисленное выше в виде поправки к  Конституции страны.

Я почему-то боюсь, что сам Олланд не догадается воспользоваться столь очевидным, и, главное, им же самим и рекомендованным рецептом.

Деловая столица