12 августа 1953 года на Семипалатинском полигоне произошло первое успешное испытание советской водородной бомбы мощностью в 400 килотонн тротила – в 20 раз мощнее той, что сбросили на Хиросиму. Ее «отцом», по иронии судьбы стал один из впоследствии самых известных советских диссидентов — академик Андрей Дмитриевич Сахаров, трижды удостоенный звания Героя Социалистического Труда за разработку термоядерного оружия. 

Именно Сахаров предложил конструкцию термоядерного заряда в виде «слойки», использованную на испытаниях 12 августа 1953 года, доказав, что в разрабатываемом другой группой исследователей конструкции в виде «трубы» вероятность детонации дейтерия очень мала. Но не только гений Сахарова и его коллег – Игоря Тамма, Льва Ландау, Якова Зельдовича, Виталия Гинзбурга, Юрия Трутнева и других советских физиков — обеспечил преемникам Сталина обладание мощнейшим оружием массового уничтожения.

Немалую роль сыграла и советская разведка, хотя ее вклад в создание советской водородной бомбы (в отличие от атомной) до сих пор не прояснен до конца. Вся работа над созданием термоядерной бомбы и непосредственная подготовка к ее первому испытанию проходили под руководством главы могущественного Спецкомитета Лаврентия Берии, арестованного за полтора месяца до взрыва на Семипалатинском полигоне.

Поэтому его имя впоследствии в истории создания советской водородной бомбы предпочитали не упоминать. 1 июля 1953 г. из тюрьмы Лаврентий Павлович писал Маленкову, Хрущеву и другим членам Президиума ЦК, которые прежде даже не знали о разработке термоядерного оружия: «Уже в этом году должны произвести несколько взрывов, в том числе одной модели сверхмощной, равной 250-300 тысяч тонн тротила».

По воспоминаниям «родителей» советской водородной бомбы, Берия был куда более дельным администратором, чем Сталин или Маленков, и в этом плане весьма напоминал Троцкого. Внук Игоря Тамма Леонид Вернский вспоминал, как однажды они дедом и с Сахаровым обсуждали, «чтобы вышло, приди к власти не Сталин, а Троцкий. Дед полагал, что жертв было бы в 10 раз меньше, АДС (Сахаров. — Б.С.) – в 100, а я – в 1000… Дед сравнивал Троцкого с Берией, подчеркивая их рационализм и проницательность. Ему запомнилось, как Троцкому удавалось быстро схватить суть совершенно незнакомых ему вопросов.

(Еще будучи наркомвоенмором, Троцкий посетил электроламповый завод, а Тамм давал ему необходимые пояснения.) Точно так же Берия во время «ядерных» совещаний мгновенно улавливал суть дела и задавал вполне разумные вопросы. Он совершенно игнорировал «неблагонадежность» тех, кто был нужен для дела… Он-то знал цену любому компромату». Замечу, что сам Тамм был «фольскдойче», его брат погиб в ГУЛАГе, а отец и сестра жили в оккупированном немцами Киеве. При более «бдительном» шефе, чем Берия, его бы за версту не подпустили к ядерному проекту.

Именно люди Берии дали толчок к реализации советского термоядерного проекта и впоследствии обеспечивали приток необходимой информации для его реализации. Советский агент в Лос-Аламосе, немецкий физик Клаус Фукс, еще в 1946 году сообщил, что венгерский ученый Эдвард Теллер, будущий отец американской водородной бомбы, формулирует концепцию термоядерного супероружия, по мощности превосходящего ядерное в тысячу раз. После этого в Физическом институте АН СССР была срочно создана спецгруппа под руководством Игоря Тамма. В нее вошел и молодой кандидат физико-математических наук Андрей Сахаров.

Сахаров

Эта группа занялась расчетами будущей водородной бомбы. Затем, после возвращения Фукса в Англию, поток информации о водородной бомбе от него прекратился, но в окружении Теллера остались другие советские агенты, которые информировали хозяев о развитии американской термоядерной программы. Они, в частности, сообщили, что первоначальный путь, предложенный Теллером, оказался неверен, поскольку в 1951 году математик Улам, тоже венгр по происхождению, обнаружил ошибку в его расчетах.

Любопытно, что после окончания Второй мировой войны в руководстве американской ядерной программы произошел острый конфликт между Робертом Оппенгеймером и Теллером. Вот как охарактеризовал его позднее Сахаров: «Оппенгеймер пытался затормозить программу разработки американской водородной бомбы; он считал, что в этом случае и СССР не будет форсировать разработку своего термоядерного сверхоружия… Теллер на основании своего личного опыта венгерских событий 1919 г. (когда у власти были коммунисты. – Б.С.)… утверждал, что только американская военная мощь может удержать социалистический лагерь от безудержной экспансии, угрожающей цивилизации и демократии, от развязывания третьей мировой войны… Можно привести очень сильные аргументы в пользу точки зрения Теллера… Те, кто стоял у власти, – Сталин, Берия и др. — уже знали о потенциальных возможностях нового оружия и ни в коем случае не отказались бы от попыток его создать».

За неделю до взрыва, 5 августа 1953 года, глава правительства Георгий Маленков, выступая на сессии Верховного Совета СССР, заявил, что у Советского Союза теперь есть все необходимое для обороны, в том числе собственная водородная бомба. Зал встретил это заявление аплодисментами.

Сам Сахаров так описал достопамятный взрыв: Согласно инструкции, мы все легли животом на землю, лицом к точке взрыва… Надели предохранительные очки… В момент взрыва над горизонтом что-то сверкнуло, затем появился стремительно расширяющийся белый шар – его отсвет охватил всю линию горизонта. Я сорвал очки… и успел увидеть расширяющееся огромное облако, под которым растекалась огромная пыль. Затем облако, ставшее серым, стало быстро отделяться от земли и подниматься вверх, клубясь и сверкая оранжевыми проблесками.

Постепенно она образовала как бы «шляпку» гриба. С землей его соединяла «ножка» гриба, неправдоподобно толстая по сравнению с тем, что привыкли видеть на фотографиях обычных атомных взрывов…

В этот момент до нас дошла ударная волна – оглушительный удар по ушам и толчок по всему телу, затем продолжительный грозный гул, медленно замиравший несколько десятков секунд. Через несколько минут облако стало черно-синим, зловещим и растянулось на полгоризонта. Стало заметно, что его постепенно сносит верховым ветром на юг, в сторону очищенных от людей гор, степей и казахских поселков (перед испытаниями Сахаров настоял, чтобы жители территорий, которые могли попасть в зону радиоактивного «следа», были эвакуированы. – Б.С.). Через полчаса облако исчезло из виду.

Из блиндажа вышел Малышев (глава Министерства среднего машиностроения, в которое превратился Спецкомитет. – Б.С.), поздравил с успехом (уже было ясно, что мощность взрыва приблизительно соответствует расчетной). Затем он торжественно сказал: «Только что звонил председатель Совета Министров СССР Маленков. Он поздравил всех участников создания водородной бомбы – ученых, инженеров, рабочих – с огромным успехом. Георгий Максимилианович особо просил меня поздравить, обнять и поцеловать Сахарова за его огромный вклад в дело мира».

Так было подчеркнута решающая роль Сахарова в создании советского термоядерного оружия. И в представлении об избрании Андрея Дмитриевича действительным членом АН СССР (оно произошло в том же 1953-м). Тамм особо подчеркнул, что в период работы над термоядерным оружием Сахаров высказал три основополагающие идеи.

В отчете об испытаниях говорилось: «Разрушающее и поражающее действие «изделия 6с» далеко превышало по своим масштабам действие изделий, испытанных в 1949 и 1951 гг. Огненный шар больших размеров с продолжительным свечением наблюдался в жилом поселке полигона в 60 км и в г. Семипалатинске за 170 км от места взрыва. От 30-метровой стальной башни, на которой устанавливалось изделие, и от здания с прочным железо-бетонным корпусом, стоявшем в 50 м, не осталось и следа… Произведенный взрыв на порядок превосходил по мощности взрывы «тройки» и «татьянки» (атомных бомб. – Б.С.).

После испытания Маленков заявил: «Советский Союз не только догнал Соединенные Штаты в разработке нового оружия, но и продемонстрировал свое научно-техническое превосходство: он взорвал не громоздкое экспериментальное устройство, а транспортабельную водородную бомбу». А 18 сентября советские газеты оповестили мир о проведенной «в последние недели» серии успешных испытаний «новых типов атомных бомб».

На самом деле Георгий Максимилианович лукавил, запугивая потенциального противника и подбадривая собственный народ. В действительности экспериментальную водородную бомбу «Майк» американцы испытали еще 1 ноября 1952 года на атолле Эниветок (Маршалловы острова в Тихом океане). Она весила десятки тонн и высотой была с двухэтажный дом, так что с самолета ее было никак не сбросить.

Кстати сказать, анализируя продукты взрыва, унесенные ветром, советские физики получили полезную информацию о конструкции американской водородной бомбы, которую использовали при работе над своим «изделием». Во-вторых, в 1953 году в СССР была взорвана только одна водородная бомба, а не серия, о которой говорил Маленков. И в-третьих, вопреки его утверждению, первая советская бомба была немногим легче американского «Майка», также не была транспортабельной и тоже являлась экспериментальным, а не боевым зарядом.

К тому же она не подлежала длительному хранению. Первую боевую водородную бомбу мощностью более 3 мегатонн также взорвали американцы – в конце 1953 года. Однако взрыв и тогда был осуществлен на башне, для чистоты эксперимента, чтобы легче было сравнивать с результатами прежних испытаний. Работу же над первым советским термоядерным зарядом («изделие 6сд») возглавил уже Сахаров, так как Тамм вскоре после испытаний 12 августа 1953 г. вернулся в Москву.

Научно-технический совет Первого главного управления Совмина, занимавшегося ядерным и термоядерным оружием, предписывал разработчикам «изделия 6сд»: «Дешевое оружие не нужно, пусть будет дорого, но эффективно…»

22 ноября 1955 года боевое «изделие» мощностью 1,6 мегатонны успешно испытали: самолет Ту-16 сбросил его с высоты 12 км. А самую мощную бомбу в истории – в 50 мегатонн — испытали на Новой Земле 30 октября 1961 года. Ее сбросили с бомбардировщика Ту-95 на парашюте и взорвали на высоте 4 км. Советское правительство хотело, чтобы наша бомба была самая-самая, хотя практической нужды в зарядах такой мощности не было. Потенциально же конструкция супербомбы могла дать и силу взрыва в 100 мегатонн – при полной загрузке корпуса термоядерным горючим.

Академик Юлий Харитон впоследствии так прокомментировал этот взрыв: «Конечно, всерьез его необходимость обосновать нельзя. Теоретики были очень увлечены работой и захотелось показать, что у нас может быть больше, чем у американцев… Это была демонстрация, что оружие у нас не хуже, а кое в чем лучше и мощней». В 1961 года производство чулок в СССР уменьшилось на четверть. Весь капрон пошел на парашюты для супербомбы.

Источник: http://pub.tagora.grani.ru/Society/Science/m.40231.html