Первый генпрокурор постмайданной Украины Олег Махницкий — о развале дела о расстреле Небесной сотни, об активах «семьи» и о наказании сепаратистов.

— Ваши бывшие соратники по партии Свобода активно просят не ассоциировать вас больше с их партией. В каких отношениях вы с бывшими коллегами и почему расстались?

— Со Свободой у меня нет никаких отношений. Из партии я вышел в то время, когда меня утвердили в должности генпрокурора Украины, и, согласно закону, этот пост нельзя совмещать с партийностью. Я не вернулся в Свободу и после отставки. Сейчас работаю в Администрации президента советником главы государства.

— Это официальная должность или просто статус?

— Официальная.

— Какая у вас зарплата?

— Небольшая.

— Ну а человеческие отношения со свободовцами вы поддерживаете?

— С кем-то да, с кем-то, по разным причинам, нет. Вообще я ни с кем не ссорился, не было каких-то таких сложных скандальных расставаний.

— С Олегом Тягнибоком и Игорем Кривецким, которого в медиа называют реальным лидером партии по прозвищу «Пупс», вы общаетесь?

— Их я не видел, кажется, с 17 июня. В то время у нас состоялся серьезный разговор накануне предполагаемой смены руководства ГПУ — президент внес кандидатуру Яремы, а меня планировал отстранить. С тех пор и Кривецкого и Тягнибока я в основном видел по телевизору. Мы перестали общаться. Свобода настаивала, чтобы я стоял до последнего и не шел в отставку. Но назначать и переназначать генерального прокурора — это прерогатива президента. Играть в кулуарные игры и быть инструментом в чьих-то руках я не захотел.

— О чем был этот серьезный разговор, после которого вы «завязали» со Свободой? Вы же явно нехорошо расстались.

— Там стоял вопрос о том, чтобы я не соглашался на отставку. Свобода на этом настаивала, у них были на это свои причины.

— Какие?

— Очевидно, речь о договоренностях с определенными партнерами и интересантами по коалиции прошлого созыва против усиления линии президента. Они настаивали, чтобы я стоял до последнего и не шел в отставку. Играть в кулуарные игры и быть инструментом в чьих-то руках я не захотел.

— То есть вы из лагеря Свободы перешли в команду Порошенко, за это они и обиделись?

— Я сейчас вообще не в политике и не собираюсь туда возвращаться. Пока я не вижу перспектив ни в одной политической силе, если честно. Работаю в Администрации президента, выполняю определенный объем работы и не более того.

— На конференции 1 октября в Лондоне вы называли сумму активов «семьи», украденных у Украины — $100 млрд. А в ответе ГПУ на запрос ЛІГАБізнесІнформ об активах Януковича и его людей в конце октября была другая цифра — 11 млрд гривен, а не долларов. Как прокуратуре «удалось» уменьшить сумму в сто раз?

— Объясняю — официально сумма арестованных средств на счетах в Украине — это 11 млрд грн. Сумма в 100 млрд долларов была мне подана соответствующими подразделениями ГПУ, и она была получена на основании оперативных данных. Я на пресс-конференции говорил о том, что это не официальная информация об арестованных средствах, а оперативные сводки соответствующих подразделений СБУ, МВД и других служб.

Хотел бы обратить внимание, что из доказано украденных «семьей» средств, кроме указанных 11 млрд гривень, есть еще имущество и счета, арестованные за границей. Во время руководства мною ГПУ я встречался с генеральными прокурорами других стран, в том числе, например, Швейцарии. По данным швейцарской стороны, только на счетах их банков было более 2 млрд евро украинского происхождения. Были обнаружены сомнительные деньги из Украины и на счетах банков других стран. Суммы назвать не могу, так как это банковская тайна. Украина сможет вернуть эти деньги только когда будет соответствующий судебный приговор.

— Почему Украина не спешит с этим? Западные юристы, например, Ирина Тимчишин (Лондон) с удивлением говорят о том, что Запад готов помочь вернуть Украине деньги Януковича, но из Киева нет инициативы. Почему?

— Когда я исполнял обязанности генпрокурора, то с первых дней мы делали все, чтобы эти деньги найти, заморозить, и чтобы они не пропали. Мы сотрудничали с правоохранителями США, Великобритании, Швейцарии и других стран, которые помогали нам в поиске украденных у страны средств. Мы делали все необходимое. Наши следователи, руководители главного следственного управления ГПУ, следователи по особо важным делам и лично Виталий Касько, который стал заместителем генпрокурора и занимался международно-правовым направлением, ездили в Брюссель на консультации.

Угроза снятия санкции с зарубежных счетов «семьи» Януковича появилась потому, что уже полгода как работает новое руководство ГПУ и очевидно, что недостаточно хорошо оно ведет работу по открытию уголовных производств

Наши коллеги в Брюсселе говорили нам: «Мы не можем держать такие колоссальные суммы средств замороженными на банковских счетах — нам нужны документы из Украины, материалы уголовного производства, которые свидетельствовали хотя бы о том, что Украина действительно преследует этих людей». Это проблема, потому что сегодня, насколько я знаю, некоторые лица из прошлой власти, средства которых были заморожены на счетах за рубежом, начинают уже судиться с целью разморозить свои счета. Эта угроза появилась потому, что прошло полгода как работает новое руководство ГПУ и очевидно, что недостаточно хорошо оно ведет работу по открытию уголовных производств.

— ГПУ просто оформляет договоренности новой власти о не преследовании соратников Януковича? Сейчас особенно, но при вас тоже.

— Я понимаю, что такие подозрения имеют право на жизнь — общество ведь видит, что до сегодняшнего дня ничего не сделано. Я работал в ГПУ всего три месяца и считаю, что за это время мы сделали все, что могли и все, чего не могли для того, чтобы уголовные производства против преступлений бывшего режима были расследованы.

Когда меня обвиняют в том, что ни одного производства Махницкий не открыл, то это мягко говоря безосновательные обвинения. Дело в том, что за три месяца нереально все это было сделать — мало кто знает, что даже одна экспертиза по одному уголовному производству может длиться несколько месяцев. 3-4 месяца.

При мне было расследовано довольно много дел. Например, передо мной стояла задача не только привлечь к ответственности виновных, но и освободить всех невиновных, которые были привлечены к ответственности прошлым режимом. Всегда приоритетнее освободить невиновного, чем посадить виновного. При мне фактически все безосновательно открытые уголовные дела были закрыты.

В частности, были освобождены 328 человек за три месяца. 217 уголовных производств были открыты против сотрудников правоохранительных органов за то, что они безосновательно преследовали людей. В том числе, были открыты производства против шести судей. 56 производств против активистов Автомайдана были закрыты. Вы ведь помните, как в то время фальсифицировались протоколы, у активистов забирали права, а иногда и автомобили. Так вот, 56 дел против автомайдановцев при мне было закрыто, 500 админпроизводств были пересмотрены и, в то же время, привлечены к ответственности 185 должностных лиц, которые незаконно преследовали активистов.

— Главная претензия — отсутствие продвижения дела о массовых убийствах на Майдане. Дело «Небесной сотни». В суде — только двое рядовых беркутовцев.

— На самом деле за три месяца моей работы в ГПУ мы провели большой объем работы. Именно мы объявили в розыск Януковича, Захарченко, Азарова, Якименко, Пшонку, Клюева. Были арестованы три бойца спецроты Беркута, которые непосредственно и расстреливали людей. В том числе был задержан их командир Садовник, которого позднее, как вы знаете, освободили.

По факту трех беркутовцев нами уже было завершено досудебное следствие. Когда я шел в отставку, по ним было принято решение выделить дело в отдельное производство, чтобы не затягивать. Я передал Яреме уже готовое уголовное дело по беркутовцам, оставались формальности — следствие было завершено. Также мы готовили задержание еще 16-ти бойцов спецроты Беркута. Все доказательства были собраны, я передал все дела новому генпрокурору. Мы не просто, как сейчас говорят «понаоткрывали» уголовные дела. Мы всего за три месяца собрали необходимые доказательства, установили виновных и подготовили все документы для судов.

— Конкретно, почему Ярема не задержал тех 16 беркутовцев?

— Они продолжали работать в милиции и, я не знаю, каким способом, но процесс затягивался настолько, что они все «внезапно» в один день уволились из органов и убежали в Крым или Россию — кто куда. Это явная недоработка Генпрокуратуры.

— По вашим словам можно сделать заключение, что вы считаете работу вашего преемника Яремы неудовлетворительной.

— Я не могу давать оценку его деятельности в целом, но могу констатировать факты. Садовника упустили — это факт. Некоторые представители «семьи» Януковича имеют шанс разморозить свои счета за рубежом при пассивности ГПУ — это факт. 16 человек «черной роты Беркута», по которым у нас были все доказательства вины, убежали из страны беспрепятственно — это еще один негативный факт.

По поводу Садовника я хотел бы, что вы сравнили две схожие ситуации — летом 2014 года суд незаконно освободил экс-депутата Виктора Лозинского. Генпрокуратура, которой я тогда руководил, совместно с СБУ и милицией приняли все возможные меры и снова задержали этого человека. Сработали оперативно, притом, что у Лозинского не было, по решению суда, никаких ограничений вроде домашнего ареста или еще чего. Отмечу, что в то время у нас была отличное налаженное сотрудничество между ГПУ и СБУ. Наливайченко до сих пор с удовольствием вспоминает то время и говорит, что работать с Генпрокуратурой в то время было легко и эффективно, как никогда.

Садовника же отпустили всего лишь под домашний арест с браслетом слежения и он исчезает. Такая бездеятельность Генпрокуратуры для меня кажется очень странной, это я вам говорю откровенно.

Еще одно странное решение нынешнего руководства ГПУ — я не понимаю, зачем Алексея Баганца отстранили от направления расследования дел убийств на Майдане. Он действительно квалифицированный следователь и занимался этим делом с первых дней. Это не только мое мнение — также находился в недоумении Николас Братца — бывший председатель ЕСПЧ, который теперь возглавляет комиссию Совета Европы по расследованию событий на Евромайдане. Пока был Баганец, следствие шло нормально. Теперь я так сказать не могу.

А ведь Баганец мне докладывал, что без Садовника дело об убийствах на Майдане просто развалится. И вот Садовник удивительным образом исчезает, что грозит полным развалом всего дела.

— Вы же советник президента. Расскажите ему о состоянии дел в нынешней ГПУ. Это ведь прямой наводкой бьет и по репутации Порошенко. Или вы с президентом не общаетесь?

— Общаемся, но в последние несколько недель я президента не видел — вы лучше меня знаете, какой плотный у него график. Да и вообще в те моменты, когда удается поговорить с Порошенко, мы обсуждаем в основном те вопросы, которые входят в круг моих заданий как советника главы государства. Это, в частности, координация работы упомянутой уже международной группы Совета Европы по расследованию событий на Майдане. Они приезжают в Украину и нужно скоординировать их работу с органами государственной власти. Работа специальной комиссии на стадии завершения и вскоре мы можем увидеть независимый отчет Совета Европы о ходе расследования убийств на Майдане.

— У нас главным сепаратистом объявлена бывший мэр Славянска Неля Штепа? Ей даже что-то около пожизненного грозит, а такие люди, как Ефремов, Кернес, Добкин, Царев и прочие идеологи раскола не преследуются. Почему?

— Я могу отвечать только о результатах своей работы. У меня есть подготовленный отчет о 100 днях пребывания на должности генпрокурора, и я планировал его зачитать перед Верховной Радой до отставки, но почему-то этого не случилось. Могу сказать, что по сепаратизму было открыто около тысячи уголовных производств. К ответственности были привлечены 412 человек, 119 из них были взяты под стражу. Четверо из 119 — граждане РФ. К тому же я, как генеральный прокурор, отчитывался публично перед общественностью за свою работу практически еженедельно. Проводил пресс-конференции, отвечал на вопросы. Нынешнее руководство ГПУ за полгода фактически не отчитывалось о своей работе.

— Вернемся к безнаказанным сепаратистам — эти 412 человек, о которых вы говорите, что они были привлечены — это ведь «мелкая рыбешка», почему не привлекают к ответственности тех, кто настраивал Донбасс против Киева, кто реально контролировал его, к примеру,  Ефремова?

— Народного депутата не так легко привлечь к ответственности. Если вы помните, мы и депутатскую неприкосновенность с Олега Царева сняли только со второго раза. Олийнык и Калетник, не смотря на мое обращение, остались при мандатах в прошлом созыве. Почему не преследуют Ефремова сегодня, когда он уже не народный депутат — это тоже вопрос к нынешнему руководству ГПУ. Впрочем, уголовное дело против него, как вы помните, открыто. Убежден, что Украина нуждается в изменении законодательства в отношении статуса народных депутатов. Я не говорю, что нужно отменять неприкосновенность или арестовывать депутатов, но следователь должен иметь возможность хотя бы первого допроса без согласования с парламентом.

— Расскажите об истории с якобы покупкой вами отеля Hyatt.

— Это просто ложь, причем ложь на уровне бреда. Хотя бы потому, что подобные сделки легко проверить. Дело в том, что сразу после моего увольнения против меня началась черная пиар-кампания. Там не только о Хаятте говорили. Обвиняли в том, что у меня какая-то недвижимость есть в Лондоне, что я тут в Киеве целый этаж выкупил в Новопечерских Липках. Хотя в то же время запускали слух о том, что мне Генпрокуратура предоставила квартиру на проспекте Науки. В общем, много разнообразной абсолютно недоказуемой лжи. Те, кто придумывал все это, хотя бы старались лучше — ведь если я «владею» недвижимостью в Лондоне и имею возможность покупать «хайатты», то зачем мне квартира на каком-то проспекте Науки, еще и в самом конце проспекта?

Мне кажется, что вся эта информация появлялась с целью оболгания меня теми лицами, в отношении которых при мне возбуждались уголовные дела. Кто это конкретно — я не знаю. Если внимательно проанализировать всю эту информационную грязь, то мы увидим, что красной нитью там проходит мысль о том, что все уголовные дела, которые были открыты при Махницком, безосновательны.

Коллеги-аналитики подсчитали количество грязного материала, который вываливали против меня после отставки, и пришли к выводу, что такая кампания стоит около полумиллиона долларов. Вы представляете, насколько я кому-то мешаю, чтобы такие суммы выбрасывать на несуществующий компромат? Наверное, дешевле было бы меня убить, но тогда был бы скандал. Видимо, он заказчикам не нужен.

— А откуда информация о вашем «обеде» с одиозным регионалом Киваловым, ваши совместные дела с ним и данные о том, что он был научным руководителем вашей диссертации? Рефрен там такой — «если свободовец Махницкий ручкается с Киваловым, то значит, что-то их объединяет».

— Во-первых, я также «ручкаюсь» с ректором Харьковской юракадемии и другими людьми. Иногда и чаще всего — это просто норма этикета или протокола, а не личные отношения. Во-вторых, моя фотография с Киваловым, которая быстро разошлась по соцсетям, была сделана несколько месяцев назад, во время моего рабочего визита в Одессу — в прокуратуру Одесской области, где я проводил координационное совещание с представителями всех силовых структур. Я посещал Одесскую юракадемию и встречался с Киваловым, который является президентом этого ВУЗа. Вообще, вы знаете, в прошлом созыве парламента я работал с Киваловым в одном комитете — он возглавлял профильный правовой комитет, а я был там по квоте Свободы. Потому конкретно этот «компромат» вообще не стоит внимания.

Коллеги-аналитики подсчитали количество грязного материала, который вываливали против меня после отставки, и пришли к выводу, что общая кампания стоит около $500 тысяч. Вы представляете, насколько я кому-то мешаю, чтобы такие суммы выбрасывать на несуществующий компромат. Наверное, дешевле было бы меня убить Ну и чтобы вопрос окончательно снять — Кивалов не был моим научным руководителем и не имеет никакого отношения к моей научной работе. В Одесской юракадемии я несколько лет писал диссертацию, научным руководителем у меня была завкафедрой конституционного и муниципального права Анжелика Романовна Крусян.

— Вернемся к вашему финансовому состоянию. Безотносительно к слухам о покупке английской недвижимости и слухам о Хайатте вы ведь действительно не бедный человек. Все ваше состояние вы заработали до политики?

— Я 20 лет работал адвокатом, а, если адвокат хороший, то и гонорары у него соответствующие. У меня была постоянная клиентская база, которая состояла не из бедных людей, наше адвокатское объединение вело дела и обеспечивало юридическое сопровождение целых предприятий. Когда я работал адвокатом, то был абсолютно самодостаточен.

https://news.pn