Вторая мировая война, как известно, закончилась  подписанием акта о безоговорочной капитуляции Японии на американском линейном корабле «Миссури» в Токийской бухте. Многие газеты мира обошел редкий снимок, сделанный 2 сентября 1945 года спецкором «Правды» Валерием Томилиным на палубе линкора США во время официального совершения этой акции представителем СССР генералом Кузьмой Деревянко. За спиной у него – остальные члены советской делегации. Их фамилии известны. Генерал авиации Николай Воронов и контр-адмирал Александр Стеценко. Справа от них  еще один офицер в форме капитана  Советской Армии. Кто он? Как попал на палубу американского линкора в тот исторический момент в окружение генералов и адмиралов государств-союзников? Этот офицер — украинец Борис Одуд.

Я встретился с Борисом Филипповичем в его квартире, расположенной в  центре Запорожья, в одном из домов  на центральном проспекте. Несмотря на возраст и иногда пошаливающее сердце, это еще крепкий и удивительно энергичный человек. С великолепной памятью. И удивительной судьбой. Мы проговорили не один час. Беседа началась с той исторической фотографии, которая длительное время хранилась в его личном деле на архивных полках КГБ, и с его присутствия на палубе американского линкора.

— О, это длинная история, — ответил Борис Филиппович. – Я воевал на Дону, сражался за Украину…

— В каких войсках воевали?

— В разведке. Точнее, в разведотделе гвардейской дивизии. Я окончил в январе 1942 года высшую школу Генштаба по специализации «Япония». Школа находилась на территории Кремля, подчинялась  непосредственно начальнику Генерального штаба маршалу Шапошникову. Он часто бывал у нас. Одна из наших казарм находилась рядом с Грановитой палатой. Несколько раз видел Сталина.

— Как вы попали в эту школу?

— В 1938 году по приказу из Генштаба в войсках отобрали тысячу человек. Проверяли до седьмого колена. Чтобы кандидат был рабоче-крестьянского происхождения. А я – казацкого рода. Прапрадед носил бунчук у атамана Сирко. В моей родословной не нашли ничего компрометирующего. После проверки осталось 320 человек. Они и стали курсантами нескольких факультетов школы Генштаба, в том числе,  факультетов – японского, китайского и монгольского. Мне достался японский. Руководство поставило задачу – за три с лишним года осилить программу Осакского университета, который считался лучшим в Токио. Изучали массу дисциплин. В том числе, японскую литературу, язык, историю, культуру и традиции этой страны.  Нас возили целыми днями по Москве, а потом мы писали, что видели, что запомнили. У меня 19 прыжков с самолета, из них – четыре ночных. Что вы хотите – элитное учебное заведение. Естественно, секретное. Шла война, уже делили сухарь на двоих, а обед курсантов по-прежнему состоял из четырех блюд, включая фрукты и сладости.

-Из Кремля так никуда и не выезжали?

— На практику. На Дальний восток. Я  «работал» под студента третьего курса рыбного института. Там была японская концессия, ловили и перерабатывали рыбу. Японцы, общаясь с нами, изучали  русский язык. Мы догадывались, что так стажируются офицеры разведывательного управления Квантунской армии. Они тоже, наверное, знали, кто мы на самом деле.

Через несколько месяцев рабочие менялись. Я дважды был на практике по нескольку месяцев. Один раз на золотопромышленной концессии. Слабенькая она была. 15 процентов золота давала.

В январе 1942 года нас построили в Кремле на плацу по случаю окончания учебы и объявили приказ начальника Генштаба.  Мне вручили диплом  с отличием и направили в разведывательное управление Дальневосточного фронта как специалиста по Японии. Когда было тяжело под Сталинградом и на Дону, наши дивизии, что называется, пачками отправлялись на выручку. В качестве офицера разведотдела гвардейской дивизии и я участвовал в этих боях. Доставил командованию 11 «языков».

Во время военных действий с Японией я уже был в ставке Главнокомандующего советскими войсками и выполнял особые задания.

— А как вы оказались на палубе американского линкора?

— В конце июля 1945 года я получил приказ прибыть на аэродром в городе Тойохаро, где должен был приземлиться самолет из Москвы с группой представителей СССР для принятия капитуляции Японии и подписания соответствующего акта. В эту группу включили и меня.  Руководил советской делегацией генерал Деревянко. Родом, кстати, из Пятихаток Днепропетровской области.

Местом встречи был выбран линейный корабль США «Миссури». Он первым прорвался к берегам Японии и начал их обстреливать, отразив четыре атаки летчиков-«камикадзе.

2 сентября 1945 года на палубе линкора собрались представители США, СССР, Великобритании и других государств-союзников, победивших в войне. Процедуру подписания акта о капитуляции координировал главнокомандующий союзными войсками на Дальнем Востоке американский генерал Макартур.

Японию представляли министр иностранных дел Сигемицу Мамору и начальник имперского Генштаба Умэдзу Йоси Дзиро (за ними стоят два адъютанта). На палубе присутствовали командиры армейских соединений.

С нашей стороны, включая меня – помощника генерала Деревянко, было четыре человека.

Генерал Макартур  предложил начать церемонию с минуты позора. Оркестр заиграл реквием. Играли не минуту, а минут пять. Я аж вспотел. Затем стали подписывать судьбоносные документы. Интересная деталь – капитуляцию Японии со стороны СССР принимали три украинца: Деревянко, Воронов и Одуд.

— А японцы как себя чувствовали и как себя вели?

— Тоже потели. Церемония-то позорная. Не обошлось без неожиданностей «технического характера». Министр иностранных дел Японии Сигэмицу Мамору шагнул к столу, где лежал акт о капитуляции. Советник подает ему ручку, а она не пишет. Советник поспешно подает вторую – она тоже не пишет. Представляете!? И тут у генерала Макартура появляется в руках пакет, который он бросает на стол. Из пакета посыпались ручки – штук пятнадцать. Пришлось министру Японии подписывать акт о капитуляции американской ручкой.

Сам Макартур подписал акт ручкой с черными чернилами, свой экземпляр – красными, а японские экземпляры – черными.

— Почему?

— Видите ли, черный цвет означал поражение, а красный – победу. Макартур и эту деталь для истории предусмотрел. Он вообще организовал и провел процедуру в американском стиле.

— Как это, в американском стиле?

— В 1845 году американский командор Перри с шестью фрегатами заставил Японию под дулом пушек подписать выгодный для США торговый договор. Что сделал Макартур? Он приказал доставить из Штатов флаг командора Перри и провел под ним церемонию капитуляции Японии, как бы подчеркнув: Штаты и на сей раз на коне.

Но этим ситуация с ручками не закончилась. Как только генерал Деревянко управился с актом, то повернулся ко мне (я стоял сзади): «Это история, Боря. Возьми!». И протянул мне ручку.

Спустя пять лет, когда я работал в органах Министерства государственной безопасности, меня вдруг вызвали к начальнику управления, генералу. В его кабинете был незнакомый полковник и человек в штатском. «Знакомься, — говорит генерал, — гости к тебе». Полковник оказался из нашего ведомства, а тот, что в штатском , — из Министерства иностранных дел. Полковник открывает планшет и достает лист бумаги. На нем вверху печатные литеры: «Министр Государственной Безопасности СССР». А текст выведен рукой Лаврентия Павловича.

— Того самого, Берии?

— Другого Берии тогда не было. «Уважаемый Борис Филиппович! Очень прошу передать нам для музея МГБ исторический предмет – ручку, которой была учинена представителем СССР подпись на акте о безоговорочной капитуляции Японии. Л. Берия». Ну куда было деваться?

— Почему Берия просил, если он мог просто приказать?

— Надо знать Берию. Это был не просто негодяй. Это был деликатный негодяй.

— Отдали ручку? Что она собой представляла?

— Отдал. Благодарили: «Спасибо, спасибо». Позолоченная наливная ручка американского производства. Попала ли она в музей, не знаю.

— Что было после подписания акта о капитуляции Японии?

— Сразу после этой церемонии в самом большом зале для приемов МИДа Японии было собрано множество корреспондентов для встречи с императором Хирохито. Он вышел чуть ли не в плачевном состоянии. Херувимы отказались сопровождать властителя в столь позорной для него акции. За все время получасовой пресс-конференции император не произнес ни слова.

Интересный факт,  в самом Токио, в метро и электричках американцы повесили объявления на английском и японском языках о том, что в передние вагоны не имеют права входить японцы и другие цветные…

Я увидел два Токио. Окраинные районы, где не было промышленности, были почти уничтожены бомбардировками. А центр города, где находились офисы крупнейших японских корпораций и куда не упала ни одна бомба, сиял и переливался неоновой рекламой.

Спустя две недели мне приказали вернуться из Токио в Хабаровск для работы с пленными японскими генералами  (в плен попали 142 японских генерала) и императором Маньчжурии Пу И. Я его сопровождал в мае 1946 года во время перелета на гидросамолете «Каталина» из Владивостока на аэродром Ханеда в Токио.

— Я где-то читал, что император тоже был  пленен…

— В плен его взяла наша группа из разведуправления Забайкальского фронта. Мы получили агентурные сведения о том, что император Маньчжурии Пу И находится в городе Мукдене. Там же дислоцировался штаб 3-й армейской группы японцев. Маршал Малиновский приказал захватить императора и город. Нам было придано подразделение десантников – 225 человек. Командиром был заместитель начальника штаба фронта генерал Притула. До Мукдена наши самолеты, а это была целая армада,  долетели спокойно и на виду у японцев сели на аэродром. Они даже опомниться не успели. Десантники мгновенно загнали охрану в ангары, захватили телеграф, городскую управу и другие важные объекты. Императора выдал выскочивший из здания аэропорта японский офицер, который оказался белоэмигрантом – царским полковником Он сообщил командиру нашей группы, где император, тот со свитой  собирался улететь. Пу И  отреагировал на  предложение генерала Притулы сдать оружие. Он вытащил  небольшой инкрустированный пистолет, мы испугались – а вдруг застрелится. Но  генералиссимус, а он был и главнокомандующим  в Маньчжурии, вздохнул, и бросил пистолет на пол, куда побросала  оружие его охрана.

Пу И был знатного рода, последний из императорской династии Цинь, которая царствовала в Китае 380 лет. Он был возведен на престол в трехлетнем возрасте. Затем в ходе революции низложен. Правительство Китая обязалось выплачивать коронованной особе и его семье ежегодно 4 миллиона долларов. В 1917 году в двенадцатилетнем возрасте Пу И вновь был возведен на престол, а через семь лет изгнан из дворца пришедшим к власти генералом Юй Санем. В 1932 году японцы  поставили его правителем Маньчжурии – захваченной китайской территорией с населением в 35 миллионов человек.

По приказу Сталина императора вместе со свитой поселили под усиленной охраной на бывшей даче маршала Блюхера, в особняке на Красной речке, недалеко от Хабаровска. Свита насчитывала до десятка человек. Японку брать в жены он отказался, жил с маньчжуркой.

Пу И свободно владел немецким и английским языками. Через полтора месяца объяснялся с нами и на русском. Получил в подарок от Сталина труды классиков марксизма.

— Неужели император заинтересовался марксизмом?

— Это интересная история. Когда мы его взяли в аэропорту Мукдена, у императора было два чемодана, набитые   драгоценностями. Пу И обратился к Молотову с просьбой принять драгоценности для восстановления нашей страны. Мы вызвали из Москвы специальным самолетом ювелиров-оценщиков. Они оценили содержимое чемоданов в 211 миллионов рублей (по тем временам, считай, долларов). Это была огромная сумма.

— Что это были за драгоценности?

— Золото, бриллианты. Всевозможные драгоценные ожерелья, ордена, усыпанные крупными бриллиантами. Кстати, Пу И был награжден и высшим орденом Японии – Восходящим Солнцем 12-й степени. Кроме того, в чемоданах были его императорские знаки отличия, реликвии, а также всевозможные подарки, полученные от коронованных особ разных стран мира – царей, королей, глав государств. Помню, что там был подарок испанского короля. Московские оценщики ахали: вещи не имели цены! Были там и драгоценности  китайской императрицы Цы Си изумительной красоты. Индийцы и англичане оценили эти вещи в баснословную сумму.

Император Пу И с императором Японии Хирохито во время визита в Японию. 9 апреля 1935 года

Два этих чемодана погрузили в специальный самолет и отправили под охраной истребителей в Москву. Я потом спрашивал у коллег: «Долетели?». Долетели. Говорили потом, что драгоценности Пу И показывали Сталину. А вскоре самолетом из Москвы доставили его письмо, адресованное императору: «Господин Генри Пу И! Благодарю Вас за Ваш подарок советскому народу». И дальше говорилось о том, что император, если у него есть желание, может ознакомиться с теорией марксизма. Из самолета выгрузили подарок Сталина императору – тома с трудами Маркса и Энгельса.

— Так что, грыз император гранит марксизма?

— Читал. Но больше гулял.  Цветы поливал, играл в теннис. Под очень сильной охраной.

— А пленных японских генералов где содержали?

— На спецобъекте №45. В бывшем трехэтажном коммерческом училище. В Хабаровске. С хорошим пайком.

— Император тоже сидел на пайке?

— Он ел что хотел. Генерал Долгих, отвечавший за охрану и содержание Пу И и его свиты, требовал выполнять все прихоти коронованной особы. Император есть император, хотя и без трона. Просил к обеду Кабо или Шампань (марки французских вин). Стол был отменный, повара первоклассные.

— Что вы имели в виду под «работой с императором»?

— Он был главным свидетелем от СССР на судебном процессе над японскими преступниками, который проводил в Токио Международный военный трибунал. В состав трибунала входили представители США, СССР, Китая, Великобритании, Франции, Австралии, Индии, Канады, Новой Зеландии, Филиппин.

Я входил в состав советской секции обвинения и «опекал» попавшего к нам в плен начальника разведуправления Квантунской армии генерала Мацумуро Томокацу, которого с двумя свидетелями – японскими генералами мы привезли перед судебным процессом в Токио 23 мая 1946 года.

Столица Японии была буквально наводнена разведслужбами. У каждой были свои интересы. Нас поселили в особняке, где до этого проживал посол СССР в Японии Яков Малик. Фонтан, цветник с хризантемами, теннисный корт. Охрану особняка нес взвод солдат и сержантов, которые на само деле были переодетыми офицерами спецслужбы. У некоторых – ордена Красного Знамени и даже Богдана Хмельницкого. Все рослые, светловолосые. Перед отправкой на процесс нашу группу инструктировал заместитель Берии: «Родина доверяет вам большое дело. Будьте внимательны и осторожны. Взвешивайте каждый шаг».

Ситуация тогда интересная была. Государства-союзники решили, что главных японских военных преступников будет судить специальный Международный трибунал из представителей 11 государств. Реализовать это в соответствии с решением Московского совещания министров иностранных дел должен был главнокомандующий войсками союзных держав на Дальнем  Востоке американский генерал Дуглас Макартур. 19 января 1946 года он своим специальным приказом утвердил состав трибунала, его устав и назначил главным обвинителем известного американского адвоката Джозефа Кинана, а председателем – австралийского судью Уильяма Уэбба.

Бывший премьер-министр Японии генерал Хидеки Тодзё (Hideki Tōjō, 東条 英機, 1884—1948) на скамье подсудимых Токийского процесса.

Мы предлагали включить в список обвиняемых воротил японского бизнеса – крупного магната авиационной промышленности Японии Накадзиму, владельца крупнейших концернов Аю Кава, председателя концерна «Мицубиси» Хонся Ивасаки, видного промышленника Фудаи Вара и других.  Но главный обвинитель Кинан не принял это предложение.  А в 1947 году приказом Макартура японские монополисты были как бы прощены и отпущены на свободу, чтобы снова возглавить промышленно-финансовые объединения. В приговоре они фигурировали безымянно как «банкиры» и «промышленники». Некоторым государствам не хотелось услышать на процессе, за которым следил весь мир, всю правду о войне. Свидетели об обвинения СССР – японские генералы, которых мы доставили в Токио, — тоже могли изменить показания. На них еще в генеральском лагере в Хабаровске пытались воздействовать, то есть «стимулировать». Берия приказал организовать встречи генералов с их семьями. Спрашиваем: «С ведома Макартура?». «Нет, — отвечают. – Он не должен  знать». Информацией об этой операции располагал только представитель СССР генерал Деревянко.

Начальник разведуправления Квантунской армии Мацумуро Томокацу был очень ценным свидетелем. Один из самых образованных японских генералов. Русскую литературу и язык знал превосходно. Разведчик высшей квалификации. Стажировался в немецкой разведслужбе Абвер.

Однажды я поинтересовался: «Как спали, генерал?». Я с ним проживал в одной комнате. «Я, — отвечает, — как Илья Ильич Обломов, сегодня не  в духе». Семья генерала находилась  в одном из районов Токио, рядом с храмом Кокубун-дзи. Операцию так и назвали «Кокубун-дзи». Два дня изучали район, подступы к семейному особняку генерала.

Храм Кокубун-дзи

Плен в Японии считается особым позором. Тем более для самурая. А генерал был из аристократической семьи. После известия о его пленении жена, сын и дочь Мацумуро Томокацу стали ждать  оскорблений и угроз. Но проходили дни, их никто не беспокоил. Просидев полгода с закрытыми окнами, в семье самурая поняли, что у них теперь нет друзей. Высшее общество просто вычеркнуло их из своих списков.

Ночью мы постучали в окно особняка, и я на японском языке сказал, что мы из советского посольства и что генерал у нас. В двери моментально появилась женщина с двумя детьми. Вместе с госпожой Мацумурой в машину сел и ее 7-летний сын Сабуро, уменьшительное – Сабу-чаи. Их встреча была трогательной. Мы освободили одну комнату и оставили их наедине. Но через тонкие стены разговор был слышен. А я обязан был слушать. Генерал сказал: «Как ты изменилась! Ты помолодела! Я очень рад, что ты меня не осуждаешь».

— Американцы узнали об этой операции?

— На обратном пути за нами вели наблюдение, сменяясь, три машины. У американцев в Токио их было много. Не то что у нас. Но в контакт с нами они не вступили. На нашем «Бьюике» был дипломатический номер и флажок на радиаторе.

— О дальнейшей судьбе этого генерала-разведчика известно?

— Их амнистировали, и он уехал. Наши поступили с некоторыми японскими генералами, нашими свидетелями, не совсем порядочно. Дошло до того, что их, сказавших всю правду на Токийском процессе и помогавших нам, судили потом в Хабаровске. Горбачев их амнистировал, когда пришел к власти.

— Они тогда в СССР находились?

— Где-то в районе Биробиджана. Осужденных к пожизненному заключению содержали там в специальной колонии.

Токийский процесс

— Сколько человек осудил Международный трибунал в Токио?

— Семь  из числа руководителей правительства Японии к смертной казни, и 16 человек к пожизненному заключению.

— Вы присутствовали на казни?

— Мы обязаны были там быть. При исполнении приговора 22 декабря 1948 года в токийской тюрьме Сугамо, район Икебукуро. В 23.00 во внутренний двор тюрьмы вошли все члены трибунала во главе с генералом Макартуром. Были приглашены и члены союзного контрольного совета над Японией, а также мы, члены советской секции обвинения.

По просьбе главного обвинителя Кинана американское командование специальным самолетом доставило из США палача – сержанта американской армии Джона Вуда. Он выполнял подобную процедуру в Нюрнберге. Через 15 минут в восточный  дворик тюрьмы вывели семерых осужденных к высшей мере: Тодзио, Хирота, Итагаки, Мацуи, Муто, Кимура и Донхара. Палач подошел поочередно к поднявшимся на помост преступникам. Надел на каждого мешок с петлей и методично выбил у каждого скамейку из-под ног.

Спустя 2о минут тюремный врач, осмотрев повешены, констатировал их смерть. Тут же члены трибунала подписали акт о приведении приговора в исполнение. Все постепенно разошлись к машинам и уехали. Уехали и мы. Из прессы к месту казни был допущен только корреспондент печатного органа штаба Макартура «Старл энд страйнс», который сделал несколько снимков для истории. Я видел много смертей на фронте, но такие — впервые. Не мог заснуть всю ночь. Под утро открыл дневник и записал все, что видел.

РАЙОН СИБУЯ 

— Вам разрешали вести дневник?

-Нет, я вел дневник на суржике — японско-англо-русском. Посторонний бы ничего не понял. Со стороны это выглядело  как какая-то абракадабра. Сегодня в районе Икэбукуро нет тюрьмы Сугамо. На этом месте вырос 60-этажный небоскреб  Sunshine 60, а рядом разбит парк.

— Трибунал проголосовал единогласно за смертную казнь?

— Нет, примерно за три месяца до оглашения приговора член трибунала от Индии профессор университета Пол внезапно уехал из Токио. Как потом стало известно, он был против смертной казни.

— Какова судьба императора Пу-и?

— Его показания о марионеточном режиме в Маньчжурии были подобны разорвавшейся бомбе. Он здорово выступал. Потом жил со своей свитой там же, на даче Блюхера под Хабаровском. Когда образовалась КНР, правительство Китая забрало его на родину.

Мы китайцам оказали большую помощь. В этом регионе я пробыл четыре года и уехал в СССР в 1949 году. Некоторое время работал в группе экспертов. Передавали китайской народной армии вооружение. У них тогда была одна винтовка на сто солдат. Довелось познакомиться с Чжу Де, командующим народной армией Китая.

Советские войска захватили в Маньчжурии более двухсот японских баз с оружием и передали их китайцам бесплатно. Когда они пригласили Пу И, он испугался, что китайские власти будут судить его за сотрудничество с японцами. Но председатель Мао сделал ход конем – подержал под замком, возвел Пу И в ранг научного сотрудника Академии Китая и даже членом консультативного Совета КНР. (Народный политический консультативный совет Китая — организация Патриотического единого фронта китайского народа, совещательный орган при руководстве КНР — прим. автора)

Мао даже разрешил император опубликовать свои мемуары. Но затем во время китайской «культурной революции» последний из императорской династии Цинь исчез из поля зрения при загадочных обстоятельствах. Многие считают, что не без помощи  Мао.  Председатель сильно ревновал, что народ хорошо относится к бывшему императору. Умер 17 октября 1967 года якобы от рака, захоронен на правительственном кладбище  в Пекине.

— Борис Филиппович, как сложилась ваша судьба в дальнейшем?

— Я на свою судьбу не жалуюсь. Напротив, благодарен, что она свела меня со многими замечательными людьми. После Японии и Китая продолжал служить в органах, в отделе контрразведки. Написал несколько расписок о 25-летнем сроке неразглашения государственных тайн. Затем ушел в отставку. Мне еще дед говорил, что человек не зря прожил жизнь, если он вырастил сына, посадил дерево и построил дом. Я воспитал троих сыновей. Один – полковник, второй – архитектор, третий – артист. И построил полгорода, пройдя путь от мастера до начальника крупнейшего стройуправления…

Валерий  ПОЛЮШКО, спецкор газеты «Киевские ведомости»

ПОСЛЕСЛОВИЕ.

16 августа 1960 года на вершине горы Микэнояма около города Нагоя был открыт памятник семи главным японским военным преступникам, повешенным в 1948 году. При открытии памятника им были возданы надлежащие почести. На памятнике высекли надпись: «Могила семи самураев-мучеников». Там еще написано: «Одиннадцать государств — США, Англия, Советский Союз, Китай, Австралия, Канада, Франция, Голландия, Новая Зеландия, Индия, Филиппины — учредили Международный военный трибунал для Дальнего Востока, где учинили суд над действиями Японии, потерпевшей поражение в войне вследствие применения американцами атомной бомбы, нарушения Советским Союзом договора о ненападении, а также из-за нехватки необходимых материалов».  И еще надпись: «Обратим наши взоры в даль Тихого океана и подумаем, кто ответствен за войну». В январе 1964 года были посмертно награждены примерно два миллиона японцев, погибших во Второй мировой войне.

Политолог Акина Кобаяси, преподаватель Токийского университета Хосэй, признался во время съемок фильма о Токийском трибунале над военными преступниками: «Если говорить о чувствах японцев, особенно молодых, то им почти ничего не известно о войне. И сейчас, как мне кажется, это одна из главных проблем японского общества. При этом тема Хиросимы и Нагасаки в Японии подается предельно изолированно от других событий, от войны в целом. О том, чем Япония занималась в Маньчжурии или на Корейском полуострове, что она делала в других странах Азии, — в Японии сегодня вообще почти не говорят. В результате, когда рядовой японец пытается представить себе, что такое война, у него возникает ощущение, что «это мы, японцы, — жертвы».

СУДЬБА ЛИНКОРА «МИССУРИ».

После Второй Мировой войны корабль вернулся в США и через несколько лет был выведен из состава флота. С началом войны в Корее корабль незамедлительно вернули в строй. Весной 1952 года линкор стал флагманом 7-го флота США. До осени 1952 года корабль участвовал в боевых операциях против Северной Кореи.

Осенью 1952 года линкор вернули в США. После ремонта он проводил учебные операции и стрельбы в Карибском бассейне. Кроме того, линкор находился в составе 6-флота США в Средиземном море. В 1958 году корабль опять отправили в резерв.

С приходом к власти Рональда Рейгана, кораблю вернули вторую жизнь. В 1983 году его капитально реанимировали и модернизировали, на корабль установили 16-х противокорабельных ракет Гарпун и 32 крылатые ракеты Томагавк. Кроме того, линкор вооружили революционным на то время беспилотником RQ-2 Pioneer. USS Iowa была возвращена в состав флота. USS Iowa участвовала в операции «Твёрдые намерения» (конвоировании кувейтских танкеров, 1987), первая часть войны в Персидском Заливе.

В 1988 году корабль вернулся в США. В 1989 году на линкоре во время учений произошел страшный взрыв в башне головного калибра, который унес жизни 47 человек. После распада СССР интерес США в линкорах отпал и уже в 1990 году Айова была в очередной раз отправлена в резерв. Официально корабль находился в строю (резерве) до 2012 года. В июне 2012 года прибыл в порт Лос Анджелеса, чтобы стать на вечную стоянку в музее.

***

К сожалению,  Бориса Филипповича Одуда сегодня уже нет с нами. Генерала Деревянко — тоже. Как и многих других участников подписания капитуляции Японии, участников Второй мировой войны…

Фото из открытых источников