Проведите пальцем от кончика носа вверх, к переносице, до уровня бровей. Нащупали точку? Так знайте — именно ею мы и влюбляемся.

В школе я особенно любила химию. На этом уроке на наших мальчишек находило дивное романтическое настроение: вместо того, чтобы дергать девчонок за косички, они начинали писать нам любовные записки.  Феномен химических чудес для меня прояснился только теперь, когда ученые открыли миру новую формулу любви, и она оказалась… химической!

Вот как было дело. В один прекрасный день психологи из разных уголков планеты, не сговариваясь, вдруг выдали: все наши высокие душевные переживания не что иное как… обычные химические процессы в организме. При этом очень похожие на те, что испытывают наркоманы: получаешь дозу — и счастью нет предела, а если доза ушла к другому или просто не отвечает на телефонные звонки, начинается ломка, и жизнь превращается в ад. Одним словом, любовь — наркотик, который вызывает привыкание. Кстати, биологи тут же вычислили роковой рубеж, который поможет распознать степень зависимости: если через четыре года любовных отношений у вас не пропало сексуальное чувство друг к другу, считайте, что вы серьезно влипли.

Что касается наркотиков — очень даже похоже на правду. Но вот с биологами я не согласна! Во-первых, любить можно и платонически, как, например, Петрарка Лауру или Кончита графа Резанова. А во-вторых, сексом ведь можно заниматься и без любви, и четыре года тут не предел. Так что я бы одним плотским порывам не доверяла. Это же все равно, что влюбиться с первого взгляда в незнакомца на улице, проворковавшего на ушко: мол, есть презервативчик, может, уединимся? И хотя именно так начался бурный роман у одной моей подруги, я не особенно верю в любовь с первого взгляда. Ведь если она и впрямь существует, почему же ни разу не осветила мою жизнь?

Оказалось, и тут виновата химия! Почему — мне недавно растолковал один столичный ученый. И хотя Леонид Шульман — доктор физико-математических наук, в химии и любви он толк знает. Когда наш разговор коснулся природы этой самой скороспелой любви, доктор с безысходностью покачал головой: «Тут мы бессильны — все дело в феромонах».

Так прозвали особые высокомолекулярные летучие соединения, которые излучает человеческая кожа. Они не имеют ни цвета, ни вкуса, ни запаха, но люди их все же «унюхивают». Как? Проведите пальцем от кончика носа вверх, к переносице, до уровня бровей. Нащупали точку? Так знайте — именно ею мы и влюбляемся. Потому что точка эта не простая — в ней находится специальный рецептор, отвечающий за феромоновые контакты. Но каждый из нас реагирует не на все феромоны подряд, а лишь на «наборы» некоторых людей.

Читатели обоего пола наверняка попадали в ситуации, когда из толпы людей ты вдруг выделяешь одного-единственного. От него невозможно оторвать глаз, пересыхает в горле, что-то щекочет под ложечкой — одним словом, хочется подойти к этому чародею и… В общем, вот это и есть прямое действие феромонов. И если среди ваших знакомых есть невероятно удачливые в амурных делах, у которых просто отбоя нет от поклонников (-ниц), не пытайтесь собезьянничать с них прическу, одежки и привычки — вам это все равно не поможет!

Выгодно знать теорию феромонов и пострадавшим от любви — например, несчастным дамам, которые до смерти влюбляются в явных проходимцев и ничего с собой поделать не могут. Теперь у такой рабы любви есть, что сказать всякому, назвавшему ее дурой: «Я — на биохимии!»

Кстати, мой знакомый математик Леонид Маркович рассказал и о том, как открыли феромоны. Один ученый занимался исследованием человеческой кожи, а образцы для своих опытов брал в морге: срезал с трупиков и уносил в стеклянной баночке в лабораторию. Как-то он стал замечать, что с его коллегами по «кабинету» иногда ни с того ни с сего начинались метаморфозы: люди становились весьма доброжелательными, говорили друг другу комплименты и делали сюрпризы. А потом атмосфера дружественности также внезапно испарялась. Каково же было удивление «накожника», когда он разгадал этот ребус: чудеса в лаборатории начинались, когда он забывал прятать в холодильник банку с образцами трупной кожи!

Вот так покойник подтолкнул мир к новому уровню понимания природы любви. И этот парень, видимо, при жизни был страшным ловеласом, если и после смерти сумел обаять целую лабораторию всего лишь лоскутками своей кожи.

Есть и еще одна любовная тайна всех времен и народов, связанная с биохимией. Это так называемая теория телегонии. Заключается она в том, что ребенок наследует гены не только от отца с матерью, но и от всех предыдущих любовников матери, бабушки, прабабушки…

— Я считаю, — сказал математик, — что европейская аристократия была выращена по законам именно этой теории. Тогдашние анемичные барышни, тщательно выбирая себе любовников, селектировали отборные гены: этот благородный, этот храбрый, этот талантливый, этот красивый…

Кстати, заметили эту ДНК-зависимость между поколениями… кинологи. После того, как у породистых и очень благовоспитанных собак иногда вдруг рождались щенки-дворняжки. Причем от породистых и благовоспитанных псов. Как оказалось, ниточки вели в прошлое.

Так что беспородный пес Шарик из «Собачьего сердца» был недалек от истины, подумывая, что его прабабушка, возможно, когда-то согрешила с водолазом.

Подтверждением телегонии, к слову, является и искусственное оплодотворение: в таких семьях дети зачастую рождаются похожими не на биологических отцов (доноров спермы), а на мужей.

В общем, если верить этой теории, у меня должен родиться красивый, умный, высокий, добрый, внимательный, нежный, талантливый и т. д. ребенок. Если, конечно, всю эту малину мне не испортит какой-нибудь паршивец с мощными феромонами.

Анна Удовидченко, журналист