Современные истории о том, как фирмы с десятью тысячами уставного капитала и бомжом-руководителем выигрывают подряды на миллионы рублей, мало кого могут удивить, ведь традиции зицпредседательства в России очень богаты. Десятки фиктивных директоров, бухгалтеров, редакторов и руководителей борделей сидели в тюрьмах и при царях, и при большевиках.

Мотивация у организаторов схем с фиктивными руководителями во все времена была разной: обойти законодательные запреты, избежать тюремного заключения, захватить чужое предприятие или получить различные льготы от государства. А вот цель у зицпредседателей всегда была одна — заработать как можно больше денег. Ну и по возможности не сесть в тюрьму надолго.

Истории с подставными руководителями получали огласку только в ходе громких судебных процессов. Например, в начале 1902 года питерская мещанка Сарра Моисеевна Фридберг, официально содержавшая дом терпимости в Санкт-Петербурге, решила организовать еще один публичный дом — в Риге. Проблема была в том, что закон разрешал ей заводить притоны только в столице.

Вопрос решился легко и просто — Сарра Моисеевна передала 200 руб. рижскому полицмейстеру Павлу Шафранову за то, чтобы фиктивной хозяйкой дома терпимости стала рижская гражданка Марта Августовна Левенсон. Марта Августовна тоже не осталась внакладе: Фридберг ежемесячно переводила ей по 250 руб. Бордель не без успеха работал до 1905 года, когда Шафранова арестовали и судили за несколько десятков доказанных взяток, подделку документов и уничтожение улик. Фридберг и Левенсон были осуждены на два года тюремного заключения.

Редактор для отсидки

С ужесточением законодательства о печати во второй половине XIX века в Россию из Германии приходит слово «зицредактор», то есть редактор для отсидки. «Да, брат. И не просто редактор, а, как это называется… “зицредактор”. Так и издатель меня называет. Ответственный редактор, значит. Понимаешь? Чуть что — кто в ответе? Я! Не простой редактор Нарымский, не издатель, а я!» — рассказывает о роли зицредактора Миколаев в пьесе Аркадия Аверченко «Гололедица».

Если подставного ответственного редактора за какую-то статью брали под стражу и осуждали к выплате штрафа и тюремному заключению, то запрет на выход издания не налагался.

В марте 1874 года одна из столичных газет опубликовала резонансную статью о «безнравственности общественной жизни Санкт-Петербурга». Центральное место в материале занимала история о бурном развитии карточных игр в публичных домах и притонах.

«Игорные дома процветают в столице,— сообщала газета,— и безопасно раскинули свои сети чуть не на всех перекрестках главных улиц; мы могли бы указать не меньше как на десяток таких полезных заведений, а между тем наш прокурорский надзор не только бездействует, но и поощряет этим бездействием дальнейшее развитие и распространение этих ядовитых грибов современной и, к сожалению, по-видимому, совершенно безопасной предприимчивости. Следовало бы прокурорскому надзору не быть слепым и глухим по отношению к такому явлению, которое все видят и о котором все слышат».

При этом в газетной статье не было приведено конкретных фактов, что вынудило прокуратуру обратиться прежде всего к редактору издания. Им оказался специально нанятый для разработки этой темы зицредактор, который сказал, что эти сведения составляют «секрет редакции».

«Таким образом, вы обвиняете прокуратуру в бездействии и призываете ее к исполнению своего долга и в то же время отказываете ей в необходимых сведениях для борьбы с указанным вами злом? — взывал к редактору знаменитый юрист — прокурор Санкт-Петербургского окружного суда Анатолий Кони, занимавшийся этим делом.— Это, конечно, дело ваше, но ввиду статьи в вашей газете я вынужден буду поручить начальнику сыскной полиции произвести самое тщательное дознание об игорных домах в Петербурге и, если ваши утверждения не подтвердятся, я должен буду, защищая вверенную мне прокуратуру от несправедливых обвинений в явном бездействии власти, в свою очередь возбудить вопрос о распространении вами ложных слухов».

Дело кончилось тем, что прокуратура выявила притоны, о которых писала газета, а зицредактор заработал денег и не сел в тюрьму.

Похожая история приключилась с газетой «Московский листок» в 1916 году. Действующим редактором издания в этот период был Федор Иванов, но с 20 по 22 декабря 1916-го на три номера ответственным редактором назначается Алексей Смиренский.

Издатель одного из первых таблоидов, газеты «Московский листок», в декабре 1916 года подстраховался, поставив на три номера зицредатора. Никто не знал, как цензурный комитет отреагирует на статьи об убийстве Распутина. Тогда зицредактору повезло — его не посадили

Дело в том, что 17 декабря происходит убийство Григория Распутина, и чтобы отработать тему, не опасаясь репрессий в отношении постоянного руководства, издатель нанял зицредактора. Впрочем, в данном случае власти также не предприняли в отношении газеты никаких действий.

Полная тюрьма редакторов «Правды»

Еще перед революцией 1905 года власти начинают закручивать гайки в отношении прессы. Материалы жестко цензурируются, издателям необходимо доставить отпечатанный экземпляр газеты до 11 часов утра на проверку в цензурный комитет. Поэтому совершенно невозможно помещать вечернюю корреспонденцию предыдущего дня в утренних газетах. Кроме того, власти отказывают в регистрации партийным газетам, которые вынужденно уходили в подполье.

«Фальшивое положение всегда служит источником деморализации, и она не замедлит усилиться в области печати, как только увеличится здесь число подставных лиц. А увеличится это число неизбежно, подобно тому, как при запрещении известным категориям лиц покупать и арендовать недвижимые имения возрастает число подставных покупщиков и арендаторов»,— писал еще в 1903 году профессор-юрист Арсеньев. И как в воду глядел.

Труднее всего в этом плане было, конечно, редакторам большевистской «Правды». В те периоды, когда газета выходила легально, ее всегда возглавляли зицредакторы, которые не задерживались больше чем на месяц. В разное время «Правду» подписывали Егоров, Шелгунов, Жибаров, Сабуров, Михайлов, Клериков, Шумилов, Лебедев.

Наименее ценные, заменимые, сотрудники «Правды» по очереди становились зицредакторами на несколько номеров. Дошло до того, что в тюрьме зицредакторы газеты заняли несколько камер

Фото: РИА Новости

Первым зицредактором «Правды», которая начала выходить с апреля 1912 года (по старому стилю), стал наборщик Михаил Егоров. Позднее он вспоминал: «На мою долю выпала честь подписать первый номер “Правды”. Это была единственная в мире газета, где наборщик и редактор сочетались в одном лице».

Первый же номер газеты был арестован, а за последующие редакция начала платить крупные штрафы. Но партийная касса быстро закончилась, и зицредактору пришлось садиться с тюрьму.

«Посадили меня в бывшую Нарвскую часть вместе с ворами и преступниками,— писал Михаил Егоров.— На мое счастье, здесь оказалась и группа рабочих, отбывавшая трехмесячный арест за первомайскую демонстрацию. Я сразу примкнул к этой группе. Каково же было их удивление, когда они узнали, что я тот самый Егоров, который подписывает их любимую “Правду”».

С одним из этих рабочих, выходивших на свободу, Егоров передал очередную заметку в газету, которую и напечатали. Через три месяца состоялся суд, который зицредактора оправдал, но на волю ему выйти не удалось — его тут же осудили за другую статью.

Большевики оказывали подставным редакторам посильную помощь: в тюрьму отправляли деньги и посылки. А когда деньги в партийной кассе закончились, даже начальник тюрьмы попросил не оставлять зицредакторов без поддержки

Фото: РГАКФД / Росинформ / Коммерсантъ

Дореволюционные сотрудники редакции вспоминали, что чем ближе было к 1917 году, тем сложнее становилось обеспечить бесперебойную работу. Отпечатанные номера регулярно конфисковывали, поэтому приходилось всячески выкручиваться. В редакции всегда были запасные разрешения на выпуск, заблаговременно полученные от властей.

Отдельный интерес представляет механизм согласования очередного зицредактора. Перед очередным визитом к градоначальнику сотрудник «Правды» откладывал несколько купюр разного достоинства, принаряжался и ехал в канцелярию. Сергей Малышев вспоминал:

На конспиративной квартире специально для зицредактора была отведена отдельная комната. Для солидности новоиспеченному редактору редакция выдавала парадный костюм — в нем он и ждал прихода полицейского, который должен был удостоверить личность нового редактора.

«Секретарь градоначальника проводил мое дело очень быстро и без задержки отправлял бумаги в участок для справок о редакторе. Через некоторое время хозяйка докладывала “зицредактору”, что пришел околоточный. “Редактор” принимал. Околоточный спрашивал: “Вы будете редактор такой-то?” — и после обычных в таких случаях официальных вопросов предлагал ему расписаться. На этом процедура заканчивалась»,— утверждал редактор Малышев.

После этого зицредактор ставил свою подпись на 30 чистых бланках (сразу на месяц), которые заполняли уже после печати полос и отправляли в цензурный комитет, снимал пиджак и волен был заниматься чем угодно. Конечно, до ареста.

Пешки в игре заправил

Фиктивные руководители были не только в газетах, но и в финансовых организациях. Например, в ходе судебных заседаний прогремевшего на всю Россию дела Харьковского земельного банка, выяснилось, что почти все руководители банка занимали должности лишь формально, а главный бухгалтер Октавиан Юркевич был натуральным зицбухгалтером.

В начале XX века на всю Россию прогремело дело Харьковского земельного банка, в котором, как оказалось, почти все руководство было фиктивным

Фото: ГАХО

Дело развивалось так. В 1871 году харьковский чаеторговец и владелец Харьковского торгового банка Алексей Алчевский с компаньонами организовал Харьковский земельный банк, который начал специализироваться на ипотеке. Несмотря на то что часть капиталов нового банка принадлежала не ему, Алчевский стал распоряжаться финансовыми ресурсами по собственному усмотрению. Образовывавшиеся излишки средств он тут же перечислял в свой торговый банк, откуда также свободно брал средства на промышленное строительство.

Все было хорошо, пока в конце XIX века не случился экономический кризис. Алчевский потерял правительственный заказ, вынужден был занять денег у Рябушинских, не смог отдать и покончил с собой при весьма загадочных обстоятельствах.

Главным организатором всей схемы был хваткий чаеторговец и промышленник Алексей Алчевский. Вот только он допустил роковую ошибку, заняв денег у купцов-рейдеров Рябушинских

Фото: газета «Огни» / г. Алчевск

Известные рейдеры Рябушинские воспользовались моментом и инициировали банкротство Харьковского земельного банка, планируя его поглотить. Тогда-то и оказалось, что вся верхушка банка — сплошь формальные фигуры, которые и понесут всю ответственность за действия Алчевского. Вот только облагодетельствовать этих зиц председателей в тюрьме наниматель уже не мог по причине скоропостижной кончины.

Несколько лет отчетные показатели банка завышались, главный бухгалтер практически не участвовал в работе банка. Все всплыло, когда министр финансов Витте отказал Алчевскому в поддержке и он покончил с собой. А Рябушинские инициировали банкротство банка

Фото: РГАКФД / Росинформ / Коммерсантъ

На суде главный бухгалтер Юркевич заявил, что никакого участия, кроме подписи, в составлении годовых отчетов банка не принимал. Главным составителем отчета и баланса был помощник бухгалтера Иванов, который показал, что при составлении отчета за 1900 год Алчевский указал ему, что необходимо держаться в рамках предыдущего отчета, а прибыль должна быть выведена в размере, допускающем возможность назначить не менее 28 руб. на акцию. Хотя такой прибыли в действительности и близко не могло быть. При этом все отчеты и балансы подписывались всеми членами правления и бухгалтером и представлялись на рассмотрение общих собраний акционеров вместе с докладами ревизионной комиссии.

Защитник утверждал, что если правильно заключение экспертов в том, что бухгалтером должен считаться тот, кто составляет отчеты, и если обвинительная власть хотела действительно привлечь бухгалтера, «то не Юркевич должен был занять скамью подсудимых, а тот, кто брал за отчеты деньги».

В заключение своей речи Михновский сказал, что если суду станет ясно, что Юркевич — искусственно выдвинутая фигура, подставное лицо, то он, «ставший жертвой ошибки прокурорского надзора, не сделается жертвой ошибки судебной». Суд, впрочем, жертвой Юркевича не признал и отправил бухгалтера на год в тюрьму.

Если что, теща отсидит

В годы «военного коммунизма», как известно, даже зицпредседатель Фунт не сидел, потому что «исчезла чистая коммерция, не было работы». А вот в годы НЭПа коммерсантам всех мастей было где развернуться.

 

После перехода к новой экономической политике тут же стали образовываться фирмы, которые занимались продажей и перепродажей всего, что в хаосе Гражданской войны было вынесено со складов. Чтобы не подставлять истинных организаторов процесса, такие фирмы оформлялись на родственников и знакомых, готовых в случае чего и пострадать.

«Первыми ласточками явились бывшие госслужащие, уволившись со службы,— пишет историк Анастасия Зотова.— Михельсон, бывший член правления “Электротреста”, открыл торговлю электрическими принадлежностями на подставное имя своей родственницы Хотиной… Газеты писали, что открытие торговых предприятий на подставное лицо являлось излюбленным методом частника. Это особенно часто практиковалось в 1921–1922 гг. Чаще всего это делалось на имя ближайшего родственника: жены, тещи, брата, если брат носил другую фамилию (до революции братья зачастую меняли фамилию для освобождения от службы в армии)».

Продолжали действовать схемы с подставными лицами и в финансовой сфере. Огромная афера была вскрыта в мае 1926 года в Кузнецке и Базарном Карабулаке Саратовской губернии. Второй заведующий агентством Госбанка в Кузнецке по фамилии Холуйский организовал схему с выдачей кредитов подставным фирмам, которые сам же и организовывал, с подставными руководителями. «Госбанк — это я!» — так скромно, по сообщению «Правды», он определял свою роль.

Общая схема была очень несложной. От имени фирм-однодневок он делал заявки на получение ссуд под залог различных товаров, которые большей частью не существовали или принадлежали не ему, а другим лицам. Оценка закладываемых товаров, естественно, была преувеличенной, иногда в пять-шесть раз. Однажды одна из фирм Холуйского под залог охры, купленной за 96 руб. и отправленной из Сибири в Москву под видом анилиновых красок, получила 2290 руб.

Законники с большой дороги

Взятые ссуды обычно не погашались. Вернее, погашались, но другими подобными же ссудами или векселями фирм Холуйского. В конечно итоге агентство Госбанка в Кузнецке понесло прямой ущерб от этих операций в размере 75 тыс. руб. Но и это не все. Поработав в Кузнецке, Холуйский переехал в Базарный Карабулак, имея в кармане рекомендательное письмо от заведующего конторой Госбанка в Кузнецке. В Базарном Карабулаке он был принят заведующим отделением и продолжил свои операции, пока через два года не был задержан саратовскими чекистами.

К середине 1920-х годов государство начинает активное вытеснение частника из торговли и производства. Для частных предприятий значительно увеличиваются налоги, а количество проверок измеряется десятками в год. А вот кооперации государство, наоборот, всячески способствует, выдавая субсидируемые ссуды и налоговые льготы.

Чтобы получить все преференции, частный капитал стал оформляться в виде лжекооперативов — «трудовых артелей», не входящих ни в какие союзы. В таких артелях количество наемных работников значительно превышало число членов. Фактически наемные работники принудительно записывались в члены артели, во главе которой, чтобы не вызывать подозрения, ставился зицпредседатель. Например, если это была артель слепых, то ставился слепой зицпредседатель, а процессом реально управлял частник. До конца 1920-х частыми также были случаи, когда рабочие являлись фиктивными арендаторами предприятия.

В 1920-е зицпредседательство снова вошло в моду. Директорами нэпманских контор и советских кооперативов назначали маргиналов, тещ и инвалидов. Все для того, чтобы получить в банке кредит, уйти от налогов или получить от государства субсидии

«Частные предприятия, прикрывающиеся вывеской промысловых кооперативов, инвалидных артелей, трудовых артелей комитета крестьянской взаимопомощи, являются по преимуществу средними и крупными предприятиями, насчитывающими десятки, а порой и сотни рабочих,— писал в 1928 году советский экономист Абрам Гинзбург.— В мелких частных предприятиях с числом рабочих до 5 предприниматели применяют наемный труд под видом “компаньонов” и “родственников”, уклоняясь, таким образом, от соцстрахования и заключения с союзами коллективного договора».

В конце 1920-х начинается активная борьба с лжекооперативами, которые не входили ни в какие союзы и фактически являлись прикрытием частника. По результатам нескольких показательных процессов формальные и реальные руководители таких кооперативов попали на скамью подсудимых. В результате зачистки к началу 1930-х лжекооперативов не осталось, а с зицпредседательством на несколько десятилетий было покончено.

источник https://www.kommersant.