В ближайшие дни в руководстве Генеральной прокуратуры произойдут знаковые рокировки. Четыре заместителя Виктор Шокина, ждут решения шефа о том, с кем из них он готов распрощаться. Первый вариант: ГПУ покинут Давид Сакварелидзе и Виталий Касько. Второй: Владимир Гузырь и Юрий Столярчук. 

В интервью «Главкому» Виталий Касько сообщил, что все сотрудники Генпрокуратуры сейчас выводятся за штат, а кадровые перестановки должны состояться со дня на день.

Напомним, на минувшей неделе разразился скандал, последовавший за арестом «прокуроров-взяточников»: первого замглавы следственного управления ГПУ Владимира Шапакина и зампрокурора Киевской области Александра Корнийца. Операцию по задержанию инициировали Касько и Саквалеридзе, в то время как Гузырь и Столярчук попытались «замять» дело, покровительствуя попавшимся на взятке.

Конфликт выявил внутреннее противостояние внутри Генпрокуратуры между двумя группами замов Шокина. Он не угас даже после вмешательства президента Петра Порошенко. О том, что весы могут склониться в пользу Саквалеридзе и Касько косвенно указывает тот факт, что с 13 июля Гузырь был отправлен в отпуск, на неделю раньше, чем собирался. Тем не менее, руководитель ГПУ не торопится выступать арбитром. По информации «Главкома», в минувшую пятницу Шокин находился за пределами Украины.

Виталий Касько поделился с «Главкомом» своими предположениями о том, как может развиваться противостояние в дальнейшем, а также рассказал, почему Украине в ближайшее время не удастся вернуть многомиллиардные активы, выведенные командой Януковича за рубеж.

После задержания первого замглавы следственного управления ГПУ Владимира Шапакина и зампрокурора Киевской области Александра Корнийца все узнали, что в Генпрокуратуре есть тандем Давид Сакварелидзе и Виталий Касько. Разве у вас близкие направления работы?

Направления разные. Сакварелидзе – это реформирование прокуратуры, обращения граждан и следователи генеральной инспекции, которые расследуют уголовные производства относительно сотрудников прокуратуры. У меня – процессуальное руководство этими следователями. Если все делать по правилам, не может у одного человека быть следствие и процессуальное руководство одновременно. Должна работать система сдержек и противовесов. Я курирую работу процессуальных прокуроров, которые руководят следствием в отношении работников прокуратуры. Плюс, занимаюсь представительством прокуратуры в судах – гражданских, административных, хозяйственных, а также курирую международное сотрудничество, ювенальное управление, взаимодействие с Верховной Радой, поддержку обвинения в третьей и четвертой инстанции.

Как видите прямой связи, кроме пересечения по линии Генеральной инспекции, созданной с большими потугами месяц назад, нет. Сакварелидзе успел набрать семь следователей в свою группу, я отобрал трех прокуроров, осуществляющих процессуальное руководство. Инспекция еще не укомплектована, работа, по сути, начиналась с колес.

 Чем объяснить тогда, что вы и Сакварелидзе в тандеме выступили против других замов Генпрокурора – Владимира Гузыря и Юрия Столярчука, пытавшихся замять скандал вокруг задержания на взятке высокопоставленных сотрудников прокуратуры?

Все началось с того, что я был вынужден лично отбиваться от давления конкретно на моих подчиненных. Никаких договоренностей, тандемов, тем более, сговоров с Сакварелидзе у меня не было.

Речь не о сговоре, а том, что вы оказались с ним в одном лагере в этом противостоянии…

Мы часто пересекались из-за схожести взглядов. Учитывая мою экспертную деятельность в Совете Европы, у меня сложились свои представления, взгляды на то, как должна работать прокуратура. Во многом их разделяет Сакварелидзе. На этой почве мы находили общий язык и пытались убеждать, в том числе, Генерального прокурора. Например, каким образом следовало бы реформировать прокуратуру. Не всегда эту точку зрения разделяли другие заместители.

После того, как начала работу Генеральная инспекция, мы просто выполнили свою работу, так как следовало ее делать. Это вызвало негативную реакцию (других заместителей Шокина – ред.). Хотя реакция была противозаконной, поскольку вылилась в давление, открытие уголовных производств, управление внутренней безопасности вызывало подчиненных мне прокуроров для служебного расследования… Попытки урегулировать ситуацию на уровне Генеральной прокуратуры, к сожалению, не имели успехов. Ситуация настолько обострилась, что пришлось обращаться к общественности с просьбой каким-то образом повлиять на ситуацию.

Год назад, когда и. о. генпрокурора Олег Махницкий представлял вас в качестве своего зама, было сказано, что компетенция Виталия Касько – международно-правовое сотрудничество. Иными словами: возврат из-за рубежа краденых активов.

Точнее, вопросы содействия в возвращении активов. Потому что в уголовно-правовой плоскости активы можно вернуть лишь путем надлежащего проведения следствия, а следствия у меня в компетенции не было никогда. Его всегда курировали другие заместители. Моей задачей была коммуникация с иностранными коллегами, помощь следствию, содействие иностранным коллегам в коммуникациях с украинскими следователями, поскольку они не всегда говорят на одном языке.

После назначения Генеральным прокурором, Виктор Шокин поручил мне участок неуголовного судопроизводства. После этого уже от меня самого зависело, что делать (для возвращения активов). И мы начали работать над этим не уголовно-правовым методом, когда проведено расследование, осуждены преступники, предусмотрена конфискация и возвращаются активы, а с помощью судов. То есть, на этапе, когда не доказано, что те или иные лица совершили преступление, разворовали госимущество. Нам достаточно знать, что активы были присвоены с нарушением установленного законом порядка. Тогда есть основания идти в хозяйственный или административный суд и требовать отмены незаконных решений и возврата активов.

Так, как это было с землями Межигорья (резиденция Виктора Януковича – ред.), Сухолучья (охотничьи угодья экс-президента под Киевом – ред.), активами Клюева в Одесской области (свыше 300га находились в аренде под солнечными электростанциями братьев Андрея и Сергея Клюевых – ред.) и многими другими. Мы сделали это гражданско-правовыми методами.

Эти же решения промежуточные, их можно оспорить.

Нет, по названным мной активам, решения прошли уже все судебные инстанции.

Какие еще активы могут быть возвращены подобным образом в ближайшее время?

Можно вспомнить о «Межигорье-2». Помните, строительство, связываемое с экс-депутатом Юрием Иванющенко (свыше 40 га в ландшафтном заказнике под Киевом «Жуков остров» — ред.). Кроме того, земли, принадлежащие родственникам многих бывших высокопоставленных чиновников, включая Игоря Калетника (экс-главы таможни – ред.), Сергея Арбузова (экс-вице-премьера – ред.) и многих других.

Все эти судебные процессы уже на выходе – в основном, в кассации. В каждом случае мы придерживаемся принципиальной позиции: где не удается в первой и второй инстанции отстоять свою правоту, идем до конца, в Верховный суд. Например, по делу Клюева правовая позиция была сформирована именно Верховным судом. Местные суды (в частности, Одесской области) отказывали, а Высший хозсуд имел разнородную практику: при одинаковой правовой ситуации то удовлетворял наши иски, то нет. Мы обратились в Верховный суд Украины, и он расставил точки над «і», сформировав правовую позицию. И теперь, в последующих исках, мы на нее ссылаемся, добиваясь возвращения всех 300 гектаров земли (Клюева – ред.) в Одесской области.

Есть и другие примеры – земли, переданные под строительство в Обуховском районе (17 га земли, переданные для строительства и обслуживания жилого дома Андрея Клюева в пгт. Козин – ред.).

Было много громких заявлений за полтора года: Генпрокуратура вернет украденные активы, МВД вернет украденные активы… и даже спецкомиссия при Кабмине – тоже должна была вернуть все украденное. До сих пор Украина ничего не получила. Это же ваша компетенция, чем можно объяснить?

Можете посмотреть все мои интервью – я никогда не обещал, что за это будет за месяц, два…

Вы – нет…

Я отвечаю, как вы говорите, за этот участок и могу сказать, что стандартный путь для реального возвращения активов в нынешней ситуации – это приговор суда, вступивший в силу. В этом приговоре должна быть предусмотрена конфискация имущества. В зависимости от группы стран, где оно расположено, могут быть разные варианты. В одних – достаточно решения суда об общей конфискации. В других странах в решении должно указываться, что столько-то средств на счетах, скажем, в Лихтенштейне, были добыты конкретным лицом преступным путем. Поэтому ожидания скорейшего возвращения выведенных активов абсолютно неоправданны. Чиновник, вписавший их в статью поступлений бюджета (на 2015 год – ред.) абсолютно не разбирается, как это происходит. Вы помните активы Павла Лазаренко?

Да.

Помните сколько лет прошло? Так вот, буквально два месяца назад я был в Вашингтоне, где участвовал в процессе по гражданскому спору между правительством США и Павлом Лазаренко (власти Соединенных Штатов отсуживают деньги, украденные беглым экс-премьер-министром — ред). Это не простой путь.

Эти активы могут получить США, а не Украина?

А это будет происходить с незаконными активами и других бывших высокопоставленных лиц, которые Украина пытается вернуть. Вначале их получают страны, где были арестованы деньги. А затем, в установленном законом порядке и на основании соглашений между странами, заключается договор о распределении активов. В зависимости от законодательства разных государств, мы можем рассчитывать либо на всю сумму (так называемая репатриация), либо произойдет распределение с учетом помощи, оказанной Украиной при доказывании преступления. Все непросто.

Известны сроки, когда будет решение по делу Лазаренко?

Даже у наших американских коллег нет смысла спрашивать – они никогда не скажут, поскольку сами не знают. Все зависит от суда, поведения защиты Лазаренко и представителей правительства США. Там вам никто не скажет: вот, мол, через год вернем все – это было бы неправдой. А у нас наоборот — ждут, когда же Генпрокурор выйдет и скажет: через два месяца все преступные активы, найденные за границей, будут у нас… Если кто-то такое будет говорить – то это чистый популизм.

Важно при этом еще отличать. В гражданско-правовом порядке (через суды) мы возвращаем активы, находящиеся в Украине. Практически, мы эту процедуру уже завершаем. То есть, все, что на территории Украины было незаконно получено, мы пытаемся вернуть государству через суд. А вопросами возвращения зарубежных активов с помощью гражданско-правовых инструментов занимается Минюст, который для этого нанимает юридических советников. Но опыт подсказывает, что если не будет успешного уголовного производства, все эти гражданско-правовые методы лишены смысла.

Швейцария, Британия ранее заявляли, что направят к нам экспертов для помощи украинским следователям по вопросам возврата активов. Какие результаты?

Они тут давно работают – в помещении Главного следственного управления ГПУ. Более того, это иностранные эксперты, которые владеют украинским или русским языком, находятся в полном распоряжении следователей. Вопрос в другом: насколько Главное следственное управление их использует. Они готовы, но есть проблема. Очень часто следователи ссылаются на тайну следствия. Но если ты хочешь, чтобы тебе помогли, но при этом не даешь доступ к материалам производства, то очень тяжело ожидать какой-то помощи. Они очень эффективны, но вопрос в том, эффективно ли их используют.

Значит, такая проблема есть?

Есть. И я бьюсь с этим уже давно.

Сколько они работают здесь?

Еще при Яреме приехали. Я убедил подписать эти соглашения, и они с тех пор здесь.

Украина что-то платит за их работу?

Ничего. За это платят иностранные доноры. Поэтому странно, что эксперты не используются на полную силу. Мне каждый раз все труднее уговаривать наших иностранных коллег продлевать эту экспертную помощь.

Сколько всего этих иностранцев?

В разные времена доходило до 30-ти. Часть из них работает здесь не постоянно, наездами.

Бывшие топ-чиновники выводили деньги не только в западные страны, лояльные к Украине и готовые сотрудничать. Вероятно, перечисления осуществлялись и в азиатский регион, который менее заметен в стремлении помочь, в отличие от ЕС и Америки. Насколько сложно добиваться возвращения активов из, например, Гонконга?

У нас есть очень много друзей-прокуроров за границей, в том числе, Сингапуре, Гонконге и т. д. Украина  давно является членом Международной ассоциации прокуроров и других профессиональных организаций. Все зависит от потребности следствия, умения искать, использовать возможности. К сожалению, украинское следствие было не настолько активно, чтобы качественно добраться до озвученных вами и других регионов. Пока идет работа с традиционными юрисдикциями.

Недавно в МВД на схожую позицию с вашей была назначена Елена Тищенко. Ее функция – искать и возвращать припрятанные активы бывшей правящей верхушки. Почему она назначена только сейчас и чем ваши функции отличаются?

Наши позиции совсем не схожи по простой причине. Генпрокуратура и Минюст являются центральными органами по международно-правовой помощи в уголовных делах. МВД не имеет таких полномочий. В любом случае, они будут обращаться по международным вопросам к Генпрокуратуре или Минюсту. Не думаю, что будет правильно, если МВД будет заявлять, что это их компетенция — возвращение зарубежных активов высокопоставленных лиц. Уголовные дела против высокопоставленных чиновников — не их подследственность.

Но, возможно, у милиции есть внутренняя потребность системно проводить поиск активов по своим делам. Кроме того, если они по каналам Интерпола и другим каналам полицейского сотрудничества будут более активно, чем сейчас помогать украинским следователям в поиске зарубежных активов, я буду это только приветствовать.

Вы уже встречались с Тищенко?

Еще нет, но если будет необходимость, обязательно встретимся. С МВД мы постоянно сотрудничаем в рамках межведомственной рабочей группы.

Известно, что ранее Тищенко сотрудничала с банкиром и экс-совладельцем «БТА Банка» Мухтаром Аблязовым, а потом выступала его оппонентом в судах. Аблязова сейчас подозревают в многомиллиардных махинациях. С учетом этого, насколько логичным является это спорное назначение Тищенко?

Мне сложно комментировать. Кадровые вопросы в МВД решает министр (Арсен Аваков – «Главком») и я надеюсь, что он хорошо подумал, перед тем, как поручить такой сложный участок работы.

Поскольку говорим о международно-правовом сотрудничестве, хотелось бы узнать продолжение скандала, связанного со взяткой, якобы полученной депутатом Николаем Мартыненко (в конце 2014 года чешское издание Novinky.cz сообщило, что прокуратура Швейцарии расследует дело по подозрению Skoda JS в даче ему взятки). В свою очередь, народный депутат Сергей Лещенко сообщал, что Украина получила запрос Швейцарии о предоставлении двусторонней правовой помощи в расследовании этого дела. Что ответила наша прокуратура?

 Я не могу вам ни подтвердить, ни опровергнуть.

То есть вы не занимались этим делом?

Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. Есть определенные международные обязательства и рамки, в которых я могу действовать.

О вашем приходе в Генпрокуратуру. Вас пригласил Махницкий?

Пригласил Махницкий, но кто рекомендовал, затрудняюсь сказать. Очевидно, было несколько рекомендаций. Я не спрашивал, поскольку несколько раз отказывался возвращаться в прокуратуру, хотя предлагались разные должности. В конце концов, Махницкий убедил меня стать заместителем и курировать международные вопросы. Мое предположение: шел поиск специалиста на это направление, в ГПУ обращались за рекомендациями, на основании которых меня и пригласили. До этого я занимался частной юридической практикой и корпоративным юридическим бизнесом, защищал парней, которые протестовали вместе с нами на Майдане.

Возвращаясь к скандалу с задержанием замглавы следственного управления Владимира Шапакина и зампрокурора Киевской области Александра Корнийца, подозреваемых в вымогательстве крупной взятки. Вы переживали, что следствие в Генпрокуратуре, в том числе расследование по делу «прокуроров-взяточников» отдадут замгенпрокурора Юрию Столярчуку, который, по сути, вступился за них и давил на ваших подчиненных. Есть уже такое решение?

Пока это не решено. Как известно, с 15 июля вступил в силу новый закон о прокуратуре, 16-го числа в него были внесены изменения. В связи с этим, вчера была подписана новая структура Генпрокуратуры (интервью записано 17 июля). Но кто и за какое направление работы теперь будет отвечать, я не знаю – приказа еще не видел. Расследование уголовного производства, связанного с упомянутым вами делом о вымогательстве, пока курирует Сакварелидзе и Касько.

Новая структура Генпрокуратуры предполагает, что ваши полномочия могут быть изменены?

Конечно.

Решает это только Генпрокурор?

Да.

Когда произойдет пересмотр полномочий?

Логично, что это должно было произойти сегодня (17 июля – ред.)… Но, повторюсь, приказа я не видел.

Вы ранее говорили о сложных отношениях со Столярчуком и Гузырем. После публичного скандала они обострились?

Наоборот. После вмешательства общественности все перешло в замороженный режим. Нет наступательных действий на следователей и прокуроров, которые мне подчиняются. Но проблема остается и нужно принимать кардинальное решение. В моем понимании или Касько и Сакварелидзе должны уйти, поскольку их команда следователей и прокуроров не собирается останавливаться и будет доводить дела о коррупции прокуроров до конца, или Гузырь со Столярчуком, которые пытались им помешать.

Мог ли не знать руководитель Главного следственного управления (согласно сайту ГПУ — Юрий Грищенко) о том, что его первый зам – Владимир Шапакин – брал взятки? Ведь речь идет о сотнях тысяч долларов.

Это будет тщательно изучаться в ходе расследования. Если будет доказано, что совершалось преступление и оно происходило с ведома или при участии непосредственного руководства, будет дана принципиальная оценка.

У вас сейчас даже предположений нет, заберут у вас нашумевшее расследование или нет?

Это будет понятно только после того, когда станет известно новое распределение обязанностей (среди заместителей генпрокурора – ред.). Это важный и определяющий момент. Потому что следователи и прокуроры (выявившие преступление – ред.) ждут: будут они работать, как работали, или грядут изменения. Особенно, если учесть, что по сообщениям подразделения кадров, сейчас все сотрудники Генпрокуратуры будут выведены за штат. Так ли это в действительности — скоро выяснится. Если так, то это такая негативная постсоветская практика, и она также может быть использована, например, для того, чтобы каких-то следователей или прокуроров не переназначить. Нигде в Европе такого понятия нет (практика выведения за штат при реструктуризации госучреждений часто используется для увольнения и сокращения сотрудников – ред.).

Как известно, в кабинете задержанных прокуроров нашли большие суммы, бриллианты. Вы высказывали опасения, что в ГПУ могут уничтожить вещдоки. В том числе, говорили о веществах, похожих на наркотические. О каких наркотиках идет речь?

Уже проведена экспертиза, подтвердившая, что это наркотические средства.

Мариухана или кокаин?

Кокаин. Всякое видел за время работы в следствии, но чтобы наркотики у прокурора?!

На недавнем заседании антикоррупционного комитета Верховной Рады вы сказали депутатам, что у вас нет конфликта с Шокиным, но есть с Гузырем и Столярчуком. «Я посмотрю, как можно будет работать, и буду определяться», — так звучали ваши слова. Уже определились?

Пока состояние неопределенности. Посмотрим, каким будет распределение обязанностей, что будет происходить с Гузырем…

Кстати, он вышел из отпуска?

Он должен был идти в отпуск 20 числа, но в связи с известными событиями, был отправлен 13-го и, насколько понимаю, этот отпуск на месяц…

Вы лично встречались после скандала с Шокиным?

Нет. Ни я, ни Сакварелидзе.

После резонансного заседания в Одесской области, где губернатор Одесской области Михаил Саакашвили раскритиковал местных прокуроров за прессинг бизнеса, также прозвучала критика в адрес зампрокурора области Татьяны Горностаевой (падчерицы Виктора Шокина – ред.). Якобы, она также использовала свои полномочия для давления на предпринимателей. Позже Генпрокурор заявил, что доказательств этого он не получал. По-вашему, на чьей стороне правда?

Саакашвили – человек эмоциональный и люди, обратившиеся к нему, были под негативным впечатлением того, что происходит. Я не занимался проверкой и мне никто не поручал это делать. Лишь знаю, что эта проблема (давление на предпринимателей в Одесской области – «Главком») была предметом обращения Европейской бизнес ассоциации в прокуратуру. Мы просили областную прокуратуру обратить внимание, что есть такая проблема, пресечь и наказать виновных. Но прокуратура области не отреагировала и, к сожалению, через 10 дней все мы услышали известный монолог Саакашвили. Приятного в этом мало для всех нас.

С другой стороны, сказать, кто прав, кто нет в бизнес-конфликтах, не так легко. Моя позиция тут простая: это гражданско-правовые отношения и, пожалуйста, для этого есть суд и не нужно для этого привлекать на одну или другую сторону прокуратуру.

То есть, к вам постоянно идут обращения подобного рода?

Чаще не ко мне, а от народных депутатов к другим заместителям генпрокурора, с просьбой занять ту или иную сторону, открыть уголовное производство и так далее. Но, одно дело, когда есть состав преступления, а другое – когда прокуратуру пытаются привлечь к решению конфликтных ситуаций.

Народные депутаты используют телефонное право?

Да нет же. Они перенаправляют полученные ими обращения в прокуратуру. К таким обращениям нужно очень осторожно относиться, прокуратуре не следует вмешиваться в конфликты бизнеса.

http://glavcom.ua