Корреспондент журнала «Тиждень» пообщался с парнем, который побывал в рядах пророссийских боевиков под Славянском. «Просто Хемингуэй и Ремарк, — делится он первыми впечатлениями. — Есть среди нас один чувак… Конченый. Ему как будто все равно. Пришел, чтобы заработать бабла на операцию дочери. И здесь таких полно. Уродливых, но все еще людей…»

Говорит, на «базе» очень холодно. Пробовали даже развести костер прямо в помещении. Но, в конце концов, один из мужиков заснул у огня и чуть не сгорел живьем. Пьяный был, конечно… Раньше здесь пили «Хлебный дар». Затем неожиданно завезли «Путинку». Обещали и оружие… Сам он не из Донбасса. Ехал туда, в Славянск, защищать Украину. Как именно, точно не зналс… Получилось -тал разведчиком в тылу врага.

Он сидит на крыше с телефоном. Рассказывает, что среди сепаратистов стал кем-то вроде сотника. Платят ему 300 грн в сутки. «Мне кажется, будто это не боевой лагерь, — проскакивает в разговоре, — будто мы просто ждем российский спецназ, чтобы пьяных всех перерезали и сказали, будто это сделали наши…»

«Уезжай домой», — прошу я. — «Надо остаться… Здесь люди. Их надо вывести, чтобы их не пустили на мясо», — отвечает. Впрочем, уже через несколько дней домой он все-таки поедет. «Если бы у них хоть немного было самоуважения…» — говорить о тех, кого искренне жалел. «Калаш» — хоть их и раздали — не привезет. Зато привезет воспоминания.

О базе сепаратистов

«Мы попали в село неподалеку от Славянска. Жили на построенном в советское время складе. Бетонные плиты, разбитые окна, сквозняки… Это ад. Некоторые персонажи мочились на стены прямо в помещении».«Там было немало „агитпроповских“ вещей. Видел даже упакованные в коробку таблички на районные администрации — с российским гербом. Блестящие такие, под золото. Они готовятся… Что-то там должно быть…»

Об «инструкторах» и финансировании

«Местные — просто шестерки. А есть, как их называют, „инструктора“. Это стопудово русские». «Крутой был наш инструктор, мужик с яйцами! Ему начали ныть, что платят мало, требовать, чтобы матрасы какие-то принес. Мол, не хотим спать на сене! А он такой: вы, б…дь, бойцы или кто? Все. Мы бойцы. Молчим». «Я видел, сколько бабла они носят с собой. Деньги снимают где-то в Украине. В гривнах. Разве обменник поменяет три сумки купюр?.. Да еще и в Славянске?» «Меньше платили тем, кто много бухал. Водки привезут, дадут 50 гривен на сигареты — и все хорошо. Тем, кто не бухал, платили больше и стабильно». «Мне инструктор дал 11 метров георгиевской ленты — целую катушку. Чтобы все были «при параде».

О бурной деятельности

«Нам рассказывали, что мы выступим как народное ополчение… Однажды свозили к военной базе где-то в области. Ехали в хлебовозке, в темноте, думали, перекинемся. Там какого-то деда из части таскали за куртку… Если бы я сказал „не бейте деда“, меня сразу же порешили бы».

Об эсбэушниках в рядах сепаратистов

«Он такой дебил, я в шоке. Приехал, гладко выбритый, лосьон, все такое. И пытается затесаться, о России поговорить. Смотрю на этот цирк и думаю: сейчас ему дадут п…ды». «Так стыдно за нашу СБУ. Как будто идет Вторая мировая война, и США бросают на нашу территорию разведчика-афроамериканца…» «Мы с ним отошли в лесополосу, поговорили. Он ничего не рассказывал, но признался, что имеет отношение к силовым структурам. На следующий день уже исчез».

О «соратниках»

«Пусть будет такая метафора: люди — это почва. Если в нее бросить зерна сепаратизма — не прорастут. А если 50 гривен и бутылку „Путинки“, то они и родную мать продадут. Я такого вообще нигде не видел… Среди этой публики — ни одного шахтера, который рассказывал бы, как вкалывает, как решил сепаратистом стать, чтобы прокормить детей. Или каких-то других людей, которых можно условно назвать этаким средним бедняцким классом… Это дно. Не знаю, на что они живут обычно. Может, что-то пилят и сдают». «Для меня это просто моральная травма. Честно скажу, я отправлялся туда с другими мыслями. Боевая слава!.. Приехал — а там мрак полный. Людей сначала очень жалел. Но… Если бы у них хоть немного было не то, что идейности, а какой-то чести, самоуважения…»

Евреи

«Был там такой мужик… Открывает бутылку, срывает дозатор, выпивает залпом. Открывает вторую, снимает колпачок, дозатор… иссушил! Сел. И сидит. Смотрит вдаль». «Путинка» была с георгиевскими лентами. Выпил, занюхал лентой — и все! Россия! Кто-то даже снимал эти ленты с водки и цеплял на себя. Катушка ленты лежит, а они с «Путинки» снимают«.

О «калашах»

«Говорили, привезут калаши. И привезли! Но раздали совсем конченым людям. Просто набухаются и перестреляют друг друга…» «Что интересно, на них не сбиты номера… На каждом автомате — свой, заводской, уникальный. У приклада, сверху. То есть можно узнать, откуда этот калаш. Путь этих, пожалуй, обрывается еще в 1991 году в Москве, или они Афган видели… Очень старые. отстрелянные, вероятно, еще во времена Горбачева, — дымят, дрынчат. Деревянные приклады покорежило от сырости. Если Рашка такими калашами воюет…»

О местности

«Иногда езжу в деревню к бабушке — и, черт возьми, все засеяно, дома какие-то строят, жизнь… А там такие сорняки, что я могу в них спрятаться и партизанить еще 10 лет. Вообще ужас. Люди в доме живут, а в крыше дыра, под ней какая-то клеенка болтается годами… Не побелено, не покрашено, забор упал. И живут люди! Что, некому вылезти, ту дырищу залатать?» «Но и там есть такие, что за Украину…»

О проститутках

«Проститутки приходили сами, шли по кругу. Потому что трассы там сейчас пустые…» «Последние два дня были сложными. До этого к нам все время приходили „ночные бабочки“… Но в этот момент начали школьницы. Несовершеннолетние девченки… Восьмой класс, седьмой, не знаю. Они там крутятся, там бабло — у тех чуваков, которые сидят за 50 гривен, больше бабла, чем у мамки дома…»

О перспективах

«Не знаю, зачем их стягивают. Как бойцы они вообще нулевые. Ну как алкоголик с 15-летним стажем может воевать? Даже теми калашами они скорее сами застрелятся…» «Их могут пустить впере, когда наши пойдут … Хотя я сомневаюсь, что пойдут. Не понимаю, как так… Ходит „инструктор“ по украинской территории с полными сумками денег, а СБУ не в курсе? Где-то в банке просто сумками снимают эти бабки — а она не знает? Придет российский спецназ и их завалит».

О других

«В нашей дислокации других отрядов не было. Но я знаю, что в Славянск они постоянно прибывают. И это не местные. Не украинцы вообще. Впрочем, и не военные, кажется. Везут много эдаких накаченных мужичков. Серьезных. Автобусами… Номера не могу узнать — на них нет ни флажка, ни номера региона, как принято в России. Транзитные какие-то, вероятно. Может, эти люди направляются через Донецкую область куда-то еще. Везут их через Луганскую область, это точно. А говорили, что перекрыли границы…»

О патриотизме

«Такая хохма была… Не знаю, насколько история правдива. Но якобы пересекал границу где-то возле нас российский вертолет. На малых высотах. И мужики рассказывают, что летит-летит он и стоят наши пограничники, ничего не делают — просто смотрят на него в бинокль. Летит на территорию — они дальше наблюдают… Может, докладывают кому-то. И здесь вертолет начинает крутиться, падает на землю. Вылезают оттуда закопченные пилоты. Наши подъезжают в „бобике“. Пилотов повезли куда-то, вертолет оттащили… Но никто по нему не стрелял! Развернуло, закрутило, упал. Мужики эту историю рассказывают — и смеются, мол, русские — х…я. Сами сидят за сепаратизм, за 50 гривен… и гордятся нашей страной. Мол, у нас ни один вертолет еще не упал! А у россиян уже упал! Сумасшедший народ…»

Валерия Бурлакова, Тиждень.UA