Районную  газету,    прежде  всего  сельскую,  очень  сложно  бывает  наполнить  привлекательными  для  читателя  материалами. Особенно  остро  я  это  ощутил,  когда  в  1986  году  стал  редактором  газеты  вновь  организованного  Воскресенского  района  Саратовской  области.  Там  пришлось  практически  все  начинать  с  чистого  листа.  Не  было  ни  кадров  соответствующих,  ни  более-менее  нормальной  материально-технической  базы.  Но,  несмотря  ни  на  что,  газета  все-таки  выходила,  и  читатели  вправе  были  ожидать  от  журналистов,  чтобы  их  публикации  были  и  полезными,  и  интересными. Но  как  этого  добиться?

 Опираясь  на  собственный  опыт  работы  в  других  районных  газетах,  я  решил  делать  упор  на  подготовку  корреспонденций  по  истории  района.  Такая  тема,  в  чем  я  неоднократно  убеждался,   всегда  бывает  выигрышной  и  привлекательной  для  читателей.  В  общем,  мы  начали  что-то  искать  и  находить  в  этом  направлении.  Заметно  дело  подвинулось,  когда  мне  в  руки  попали  дневники  бывшего  первого  секретаря  Воскресенского  райкома  партии  Василия  Ивановича  Решетникова.

        Поясняю.  Воскресенский  район  существовал  еще  с  начала  30-х  годов  прошлого  столетия.  Потом,  уже  в  послевоенные  годы,  его  ликвидировали.  А  в  начале  80-х  он  снова  возродился.  То  есть,  я  пришел  уже  во  вновь  возрожденный  район.  А  за  год  до  моего  прихода  туда  Василий  Иванович  Решетников  умер.  Но оставалась  в  живых  его  вдова,  Мария  Ивановна  Решетникова.  Она-то  и  передала  мне  дневники  и  личный  архив  мужа.

        То  есть,  ко  мне  в  руки  попал  богатейший  материал  по  истории  района,  в  основном  периода  военных  лет,  когда  автор  уникальных  дневников   работал  первым  секретарем  райкома  партии.   Изучив  и  проанализировав   этот  ценный  исторический  документ,  мы  начали  публиковать  его  в  газете,  что  сразу  же  вызвало  одобрительные  отзывы  читателей.  Но  речь  не  об  этом.

          Читая  дневники  партийного  секретаря,  я  наткнулся  на  эпизоды,  которые  меня  крайне  заинтересовали.  В  них  рассказывалось  о  его  встрече  и  дальнейшем  знакомстве  с  человеком  сложной  трагической  судьбы – Владимире  Юрьевиче  Мордвинкине.  Кто  же  он?  Откуда  появился  в  районе?

         В  предвоенные  годы  Владимир  Витальевич  жил  и  работал  в  Москве.  Он – известный  детский  писатель  и  общественный  деятель,  председатель  правления  Союза  журналистов  СССР.  Одним  словом,  во  всех  отношениях  человек  успешный  и  перспективный.  Казалось  бы,  ничего  не  предвещало  беды. 

        Но,  как  говорят,  человек  предполагает,  а  Бог  располагает.  Владимиру  Юрьевичу  не  повезло  в  том,  что  он  был  женат  на  родной  сестре  министра  НКВД  СССР  Генриха  Ягоды,  который  занимал  эту  высокую  должность  до   1936  года.  То  есть,  до  своего  ареста,  после  чего  этот  пост  занял  Николай  Ежов.  Как  известно,  у  этих  людей  руки  по  локти  были   в крови.  Ну,  и  сами они в  конце  концов  плохо  кончили – были  арестованы  и  расстреляны  как  враги  народа.  Сталин  не  любил  оставлять  в  живых  своих  подручных,  свидетелей  жестокого  массового  террора,  который  процветал  во  время  правления  «вождя  всех  народов».

         Так  вот,  Ягоду  арестовали  и  расстреляли.  А  его  родную  сестру,  жену  Владимира  Юрьевича  посадили  в  тюрьму.   Впрочем,  как  и  других  ближайших  родственников  кровавого  палача.  Ну,  а  самого  Мордвинкина  и  его  малолетнюю  дочь  Виолу,  родную  племянницу  Ягоды,  отправили  в  ссылку,  в  глубинный  Воскресенский  район  Саратовской  области.   Предварительно  лишив  их  московской  квартиры  и  всего  прочего.  Там  и  встретил  его  Василий  Иванович  Решетников, о чем  и    рассказал    в  своих  дневниках.

         Жилось  в  Воскресенском  районе  сосланному  из  Москвы  Мордвинкину  и  его  пятилетней   дочурке  очень  тяжело.  Ни  средств  для  проживания,  ни  работы.  Терпели  голод  и  холод.  Интеллигентный,  скромный  от  природы    Владимир  Юрьевич  долго  не  решался  обратиться  за  помощью  к  секретарю  райкома  партии.  И  только  узнав,  что  человек  тот  по  натуре  добрый  и  внимательный  к  людям,  пришел  на  прием.  Просил  помочь  с  работой.  В  те  времена  в  районе  было  мало  людей  грамотных,  было  проблематично  найти  человека  на  должность  колхозного  бухгалтера.  Василий  Иванович  обзвонил  председателей  колхозов,  рекомендовал  взять  на  работу  бухгалтером  Мордвинкина. Так с 1943 года Мордвинкин работал в селе Воскресенское счетоводом.

        Кое-чем им помогала  семья  Решетниковых.  В  результате  такой  неустроенной  жизни,  постоянного  недоедания    Владимир  Юрьевич  тяжело  заболел.  Уже  не  поднимаясь  с постели,  он  написал  записку   Василию  Ивановичу  Решетникову  с  просьбой  посетить  его  по  очень  важному  вопросу.  Василий  Иванович  выполнил  его  просьбу,  хотя  начальник  районного  отдела   НКВД   не  рекомендовал  ему  общаться  с  опальным  родственником    палача  Ягоды.  Умирая,  Владимир  Юрьевич  попросил  Решетникова,  чтобы  он  позаботился  о  его  малолетней  дочурке.  Василий  Иванович  обещал  это  сделать.  И  сделал.  После  смерти  отца  маленькую  Виолу  определили    в  детский  дом.

        О  дальнейшей  судьбе  дочери  Мордвинкина  в  дневниках  ничего  не  было.  Но  об  этом  мне  рассказала  вдова  Решетникова – Мария  Ивановна.  Оказывается,  Виола  выросла,  окончила  медицинский  институт,  стала  врачом,  живет  и  работает  в  Ленинградской  области. Периодически  приезжает  в  село  Воскресенское  на  могилу  своего  отца.  И  обязательно  заходит  к  Решетниковым,  доброту  которых  помнит  с  малых  лет.

         Встретиться  с  Виолой  Юрьевной  мне  не  довелось.  Но  переписка  наша  с  ней  поддерживалась  на  протяжении  нескольких  лет.  Из  ее  писем  я  узнал,  что  ее  мать,  родная  сестра  Генриха  Ягоды,  после  освобождения  из  заключения,  вернулась  к  ней,  где  и  жила  до  последних  своих  дней.  Писала  она  и  о  том,  что  собирается  хлопотать  о  реабилитации  отца,  так  как  надоело,  что  на  нее  смотрят  как  на  дочь  врага  народа.  Я  обещал  Виоле  Юрьевне  помочь  в  этом  вопросе.  И  сразу  же  от  имени  редакции  написал    письмо  в  Центральную  партийную  комиссию  при  ЦК  КПСС.  К  письму  были  приложены  все  материалы  о  жизни  Мордвинкина  в  сельской  глубинке,  фотография  с  его  могилы.  И  ходатайство  коллектива  редакции  о  его  реабилитации.

           В  1990  году  по  семейным  обстоятельствам  я  переехал  на  постоянное  местожительство  в  город  Запорожье,  в  Украину.  И  на  какое-то  время  наша  переписка  с  Виолой    Мордвинкиной  оборвалась.  Но  года  через  два  я  получил  от  нее  письмо,  уже  на  новый  свой  адрес.  Письмо  очень  теплое,  доброе.  В  нем  она  писала,  что  наконец-то  ее  отец,  Владимир  Юрьевич  реабилитирован  официально.  Благодарила  меня  за  помощь  и  вообще  за  добрые  публикации  в  газете    о  нем. 

 Уже  от  своих  родных  из  Воскресенского  узнал,  что  учащиеся  средней  школы  взяли  шефство  над  могилой  Владимира  Юрьевича,  что  могила  его  теперь  всегда  в  порядке.  Побывал  на  этой  могиле  и  я. Там    увидел  скромное  деревянное  надгробие,  фотографию  и  надпись:  «Здесь  похоронен  В.Ю. Мордвинкин — писатель,  журналист,  человек».   Я  бы  добавил: один  из  миллионов, попавших под молот  сталинского  режима.

 Николай  Зубашенко, журналист    

 ***

 О судьбе известинца Мордвинкина рассказал Василий Иванович Решетников. Вот его рассказ.

 «Это было в войну. В сентябре 1943 года я был в командировке в селе Студеновка нашего Воскресенского района. Подъезжаю на Артисте (это — кличка моей лошадки) к сельсовету. Не успел соскочить на землю, как дверь сельсовета распахнулась, на крыльце появился человек в какой-то старой шляпе. Из-под нее свисали седые волосы. Лицо — интеллигентное. В пенсне. Бородка — клинышком. Мне почему-то показалось, что у него — внешность меньшевика, хотя меньшевиков я никогда не видел, только читал про них. В правой руке незнакомца — сверток географических карт. А в левую вцепилась маленькая худенькая девочка лет восьми. Зайдя в сельсовет, я спросил у председателя, что это за человек. Тот пояснил:

 — Это — бывший счетовод соседнего колхоза. Фамилия его Мордвинкин. Он когда-то работал в Москве. В газете «Известия» был каким-то начальником. Потом еще занимал высокие посты. Но его исключили из партии, выселили из Москвы за что-то. Он недавно приехал в наш район. Устроился в колхозе счетоводом, но его уволили — с работой не справился. Вот он и ходит из села в село со своей дочкой. Раздает встречным какие-то географические карты, просит за них кусок хлеба. Карты сельчанам не очень-то нужны, но хлеб подают — жалеют ребенка. Народ — сердобольный.

 Вернувшись в Воскресенское, я пригласил в райком партии заведующего РайЗО, спросил у него, почему уволили счетовода Мордвинкина. 

 — В правлении колхоза перестраховались. Узнали, что он — родич врага народа Ягоды и … побоялись, как бы не нажить с ним беды, — ответил заведующий РайЗО.

 Мне стало жаль счетовода. Я — к первому секретарю райкома партии Леонову. 

 Спросил: может, как-то можно помочь Владимиру Юрьевичу? 

 Оказалось, что Леонов знает счетовода.

 — Я не возражаю, можно его устроить на работу. Но … знаешь ли… Меня предупредили: «С ним надо быть настороже. Надо следить за ним».

 Из леоновского кабинета я — к начальнику отдела НКВД.

 Энкавэдэшник сказал:

 — Особо компрометирующих материалов на гражданина Мордвинкина в отделе нет. Последние годы он живет один с дочкой. Обвинять его в политической неблагонадежности сейчас, по-моему, не за что. Однако… Когда его уволили с должности счетовода, он почему-то захотел стать лесником. Обивает пороги, просится на эту работу. Это настораживает. Чем его привлекает глушь, безлюдье?

 Под конец своего краткого монолога энкавэдэшник произнес те же слова, что и Леонов:

 — С Мордвинкиным надо быть настороже. Надо следить за ним.

 На следующий день я пригласил бывшего счетовода в райком, к себе в кабинет.

 Он без всякой утайки рассказал все перипетии своей жизни. Говорил, волнуясь, заикаясь. Надо было слышать, с какой горечью он вымолвил:

 — Я — свояк врага народа Ягоды. Его родная сестра — моя жена. Она осуждена. И я с тех пор — вне партии. Был в ссылке в Астрахани. Потом мне разрешили поехать на родину — в Саратов. А недавно — в наш район.

 Я успокоил бывшего большевика, как мог.

 — Не вы же — враг народа. Когда вы женились на сестре Ягоды, его же никто не считал врагом. И вас, Владимир Юрьевич, хоть и исключили из партии, но не изолировали от общества.

 Я помог ему. Бывший счетовод снова стал счетоводом. На сей раз в нашем райцентре, в воскресенском колхозе имени XVII партконференции. Все убедились — дело свое он знает. По вечерам я его не раз приглашал в райком. Мы подолгу беседовали. Мне были интересны его рассказы. Он не раз видел, слышал В.И. Ленина, других политиков. Со многими разговаривал. В свое время он ведь был известным журналистом… 31 декабря 1943 года я зашел к нему на работу, поздравил с наступающим Новым годом. Пожелал всех благ. Увы! В марте в мой кабинет вошла его маленькая дочка, протянула записку: «Дорогой Василий Иванович! Судьба бьет меня без пощады. Я тяжело заболел. Судя по симптомам — язва желудка. 70 дней я держался, крепился. А вчера слег. И тотчас оказался в глубоком одиночестве и беспощадности. Сегодня дожгу последний керосин, а завтра начну помирать не только от болезни, но и от голода. Я до сих пор не решался пригласить никого в мою жалкую берлогу. А сейчас я вас очень прошу, дорогой Василий Иванович, если у вас найдется время и возможность, — навестите меня хотя бы на несколько минут, чтобы поговорить с вами о моих рукописях. Надеюсь, вы утешите меня добрыми словами. Ваш В. Мордвинкин»

 На записке дата: 22 марта 1946 года. Я тут же пошел к Владимиру Юрьевичу. Мазанка, где он квартировал с дочкой — была действительно жалкой берлогой. Одно крошечное окошко. На земляном полу — соломенный тюфяк. Бывший журналист показал мне рукописи своих рассказов, повестей. Сказал, что надеется их напечатать. 

Я ему сказал: «Сейчас — главное вылечиться. Литературные дела — потом». По моей просьбе, его немедленно положили в больницу. Он быстро вылечился. Позвонил мне: «Скоро выхожу на работу».  Я попросил председателя нашего колхоза выписать ему несколько килограммов муки, мяса. Старуха-хозяйка, у которой он квартировал, сварила пельменей. Накормила его досыта. А через день… Владимир Юрьевич умер.

 Это случилось 20 апреля 1946 года. Он прожил 57 лет».

 ИЗ ДОСЬЕ. 

Мордвинкин В. Ю.— в 1907—1910 годах был членом партии эсеров. С 1912 в большевистской партии. Был агитатором и пропагандистом. В 1907-1908 гг. арестован за хранение оружия. До Октябрьской революции — бухгалтер, член редколлегии газеты «Новая Сибирь» в Иркутске. В февральскую революцию участвовал в демонстрациях, агитационной литературной работе в первых номерах «Известий Петроградского Совета Рабочих Депутатов». С сентября 1917 года работал в газете «Деревенская беднота». В 1917-1918 член Петроградского Совета Рабочих депутатов от сотрудников Союза Городов. С ноября 1917 по октябрь 1918 года — ответственный секретарь редакции газеты «Известий ВЦИК», фактически постоянный заместитель редактора, заведующий экономическим отделом, выпускающий, организовывал работу типографии и пр. Один из организаторов Союза советских журналистов, делегат первого съезда этого союза (ноябрь 1918 года).

В 1918-1919 зав. редакционной частью Высшей военной инспекции. В 1919 – ответственный редактор-издатель двух газет Наркомвоена Украины, в том числе газеты «Красная Армия» в Киеве. В 1919—1921 годах — помощник заведующего, а потом заведующий агитационно-пропагандистским отделом Госиздата и одновременно зав. бюро печати Особого отдела ВЧК, особо уполномоченный по следствию и один из редакторов нашумевшей в свое время «Красной Книги ВЧК». Эту деятельность он совмещал с общественной работой. Являлся одним из членов объединения писателей-коммунистов «Литературный фронт». В 1922-1931 – работник Главлита и Главреперткома. Фигура В.Ю.Мордвинкина рассматривалась в качестве руководителя Главлита.  С октября 1922 заведующий Русским отделом Главлита. Назначен  временно исполняющим обязанности председателя ГРК.

20 января 1928 г. В.Ю.Мордвинкин снят с должности Председателя Главреперткома. С 1931 В.Ю.Мордвинкин в Изогизе. В апреле 1937 года был арестован бывший нарком внутренних дел СССР Генрих Ягода. Вскоре сняли с работы, исключили из партии и Владимира Юрьевича Мордвинкина. Жена Мордвинкина Таисия Григорьевна была сестрой Г.Г. Ягоды. Ее выслали из Москвы в Астрахань. Через несколько дней к Таисии Григорьевне приехал Мордвинкин с дочкой. Его тоже выселили из столицы. Чекисты не дали сестре Г.Г. Ягоды спокойно жить в Астрахани. 6 мая 1938 года ночью пришли домой, на глазах у супруга арестовали. Т.Г.Мордвинкину сослали в Казахстан. Он остался один, с четырехлетней Виолой. Перед войной он переехал в Саратов, к своим родственникам. В 1943-1946 работал в глухом саратовском селе Воскресенское счетоводом. Находился под надзором НКВД..