Международное женское движение за включение женщин в трудовые ресурсы, бывшее весьма активным в послевоенное время, в значительной мере ослабло в последние двадцать лет, после того как коэффициент участия для женщин достиг примерно 50 %. Степень участия женщин в трудовой деятельности обычно очень высока в бедных аграрных странах, где прокормить семью можно, только если все работают в поле.

Затем степень участия падает по мере индустриализации страны и перехода ее в средний класс, когда часть женщин переключается на домашнюю работу, выпадая из формальной категории рабочей силы. И наконец, когда страна становится еще богаче, у семей появляются средства, чтобы отправлять женщин в колледж, а уже потом многие из них пополняют трудовые ресурсы.

Чтобы понять, в каких странах выше возможности ускорения роста экономики за счет привлечения женщин к трудовой деятельности, а в каких – ниже, стоит рассмотреть страны с одинаковым уровнем дохода.

Согласно исследованию Citi Research, проведенному в 2015 году, в богатых странах доля работающих женщин колеблется от почти 80 % в Швейцарии и 70 % в Германии до менее 60 % в США и Японии.

К счастью для себя, Япония начинает осознавать этот факт. Пришедший к власти в 2012 году премьер-министр Синдзо Абэ открыто признал, что женщины могут сыграть большую роль в решении остро стоящей перед Японией проблемы старения, и сделал “женщиномику” центральным пунктом своей программы восстановления экономики. Женщиномика включает в себя улучшение служб ухода за детьми, предоставление отпусков по уходу за ребенком, снижение “брачной пошлины”, когда со второго работающего члена семьи берут повышенные налоги, и поощрение японских корпораций к выдвижению женщин на руководящие должности. В первые три года пребывания Абэ на посту премьер-министра в трудовую деятельность включилось примерно восемьсот тысяч женщин; он утверждает также, что его кампания способствовала продвижению женщин на руководящие должности.

В Канаде тоже открыли двери женщинам, и это дало быстрые результаты. В 1990 году лишь 68 % канадок входило в состав трудовых ресурсов; два десятилетия спустя эта доля выросла до 74 %, в основном за счет налоговых сокращений для второго работающего и новых служб по уходу за детьми.

Еще более резкий скачок произошел в Нидерландах, где доля работающих женщин с 1980 года удвоилась и ныне составляет 74 % в результате совершенствования системы отпусков по уходу за ребенком и распространения гибких схем частичной занятости. В сравнительно короткие сроки Нидерланды догнали и обогнали США по объемам женских трудовых ресурсов.

Как бы активно ни проходили такие кампании, доля работающих мужчин во всех странах выше доли работающих женщин, хотя величина гендерного разрыва в разных странах разная. В число стран с небольшим, менее 10 %, разрывом входят Норвегия, Швеция, Канада и Вьетнам. Появление Вьетнама в этом списке может показаться удивительным, но гендерные разрывы обусловлены политической культурой, а многие социалистические и коммунистические страны, включая Китай, прилагали планомерные усилия по привлечению женщин в ряды рабочей силы.

Это верно даже для России, где доля работающих женщин относительно велика, несмотря на то, что в советские времена более 450 профессий были закрыты для женщин как слишком тяжелые.

В своем обзоре 2014 года, посвященном 143 развивающимся странам, Всемирный банк отметил, что в 90 % стран имеется хотя бы один закон, ограничивающий экономические возможности женщин. В число таких законов входят запреты или ограничения на владение собственностью, открытие банковского счета, подписание контрактов, посещение судебных заседаний, поездки без сопровождения, вождение автомобиля и управление семейными финансами.

Подобные ограничения особенно распространены на Ближнем Востоке и в Южной Азии, регионах с самыми низкими в мире коэффициентами участия женщин в трудовой деятельности – 26 и 35 % соответственно. Гендерный разрыв превышает 50 пунктов в Пакистане, Иране, Саудовской Аравии и Египте, причем препятствия на пути женщин представляют собой сложное сочетание формальных законов и культурных норм.

Питер Хесслер в своей статье в журнале The New Yorker рассказал о китайском предпринимателе, открывшем в Египте завод по производству мобильных телефонов, но вынужденном в течение года закрыть его – отчасти потому что его сотрудницам, несмотря на всю их дисциплинированность, приходилось, подчиняясь египетским культурным традициям, отказываться от ночных смен и увольняться после вступления в брак.

В более крупных странах, таких как Индия, где работающие женщины составляют менее 30 %, за средними цифрами скрываются шокирующие данные по отдельным особо отсталым регионам. В индийском штате Бихар с населением в 100 млн только 2 % женщин выполняют формальную работу, являясь частью трудовых ресурсов.

Культурные барьеры реальны, но преодолимы. Латинская Америка, общества которой особо выделяются в мире своим “мачизмом”, тоже быстро движется по пути привлечения женщин к работе. За период 1990–2013 годов только пять стран мира увеличили долю работающих женщин более чем на десять процентных пунктов, и все это – страны Латинской Америки. На первом месте была Колумбия, где доля работающих женщин выросла на двадцать шесть процентных пунктов, за ней шли Перу, Чили, Бразилия и Мексика.

У такого резкого всплеска был целый ряд причин. Одна из них в том, что латиноамериканки теперь могут получать образование. В Колумбии ведущую роль в этом сыграла “Профамилия”, частная группа, основанная в 1970-е обеспеченными женщинами. “Профамилия” воспользовалась могуществом католической церкви и лоббировала более широкий доступ к средствам контрацепции, чтобы женщины имели возможность заняться карьерой, отложив на время рождение детей. Коэффициент фертильности резко упал, а коэффициент участия женщин в трудовой деятельности взлетел вверх.

 Во многих странах, для того чтобы получить экономический рост за счет привлечения женщин в ряды рабочей силы, лидерам всего лишь нужно снять существующие ограничения, что намного проще, чем обеспечивать дорогостоящие новые службы по уходу за детьми или щедро оплачивать отпуска по уходу за ребенком.

Культура не может измениться в одночасье, а законы могут. По сообщению МВФ, если в стране женщинам дают право открывать банковские счета, то в течение следующих семи лет доля работающих женщин существенно вырастает.

Тем не менее объем невостребованных женских талантов еще огромен. Во многих странах начинают осознавать, какую выгоду может принести допуск женщин на рабочие места. Самые большие преимущества могут получить страны с наиболее острой проблемой старения и низким коэффициентом участия, в том числе Япония и Южная Корея.

В США рекордное число женщин вышло на работу в послевоенное время, но эта тенденция достигла пика в районе 2003-го, а потом пошла на спад. Одной из причин может быть то, что в США исключительно высокий брачный налог сочетается с необычно низкими затратами на службы ухода за детьми. Кроме того, это единственная промышленно развитая страна, где нет общенациональных гарантий оплачиваемого отпуска для ухода за новорожденным.

По недавним оценкам ОЭСР, устранение гендерного разрыва – доведение доли участия взрослых женщин до доли участия мужчин – привело бы к общему росту ВВП на 12 % в странах – членах ОЭСР в период с 2015-го по 2030-й.

 Особенно значительно (около 20 %) вырос бы ВВП в Японии и Южной Корее и более чем на 20 % – в Италии, где менее 40 % женщин заняты на формальных работах. Аналогичный анализ, проведенный в 2010 году фирмой Booz and Company, показал, что устранение гендерного разрыва в развивающихся странах могло бы привести к еще большему росту ВВП к 2020 году: от 34 %-го прироста в Египте до 27 %-го в Индии и 9 %-го в Бразилии.

(Ручир Шарма,«Взлеты и падения государств. Силы перемен в посткризисном мире»)